Теперь уже Кристина не могла припомнить время, когда бы она не была влюблена. Она обожала музыку, и каждый мужчина ассоциировался у нее с определенной мелодией. Состояние влюбленности становилось привычкой. Она еще не думала о замужестве, не представляла того или иного мужчины в роли отца ее детей. Важнее было предвестие, предвкушение появления нового мужчины. Вот сейчас где— то за поворотом она встретит мужчину куда более чудесного, чем тот, кто рядом с ней сейчас.
Юная Кристина ждала чего-то удивительного, магического, мистического от мужчин, сказки наяву. Как и многие поколения до нее, она верила, что любовь делает реальностью любую фантазию. Она спрашивала мать:
— Как я пойму, что это настоящая любовь?
Тина с улыбкой отвечала:
— Ты поймешь, когда это случится.
Тина оказалась права! В объятиях мужчины Кристина ощутила тепло и счастье, никогда доселе не испытанные. Она жила в ожидании мужчины, в мечтах о том единственном, кто сделает ее счастливой.
Мать обыкновенно не врет дочери. Она хочет, чтобы дочь повторила ее жизненный путь. Единственная возможность для матери подготовить дочь к взрослой жизни — честно рассказать о своей жизни с мужем. Но невозможно признаться в неудаче собственного брака:
— Мы не были особенно счастливы с твоим отцом.
Кристина любила отца. И вдруг осознала, что мать его терпеть не может и даже не скрывает свои чувства. Кристина не знала, как быть. Как выразить любовь к отцу, которого мать поносит на каждом шагу? Конечно, она могла демонстративно встать на сторону отца. Но тогда она бы постоянно ощущала вину перед матерью.
Кристина была папиной дочкой. Считала его самым умным и красивым на свете. Когда Аристотель Оазис находился дома, она просто висела на нем. Когда он уходил, следовала за ним — в надежде, что он возьмет ее с собой.
Для нее отец был подобен богу. Но не только потому, что был наделен магической мужской сексуальностью. Мать занималась повседневными делами, а отец пребывал где-то в горных высях. Его появление было подобно явлению бога. Отец давал ей чудесное ощущение безопасности.
Потом она поймет, что пыталась найти мужчину, который походил бы на ее отца. Но это был придуманный идеальный образ. Если бы с помощью машины времени Кристина могла вернуться в прошлое и встретила бы там своего отца — молодого Аристотеля Оазиса, он бы все равно ей не подошел. Он тоже не соответствовал бы ее мечтам.
Но прошло немного времени, и уход матери от отца и вообще из семьи оказался менее значимым событием, чем стремление Кристины Оазис самостоятельно решить загадку мужчины. Кристина всем своим существом чувствовала: пришло ее время. Приключения матери уже не имели такого значения.
Однажды Аристотель Оазис предупредил дочь:
— Запомни, другие люди вовсе не будут столь же милы с тобой, как твои близкие.
Наверное, он имел в виду секс, подумала Кристина.
С одной стороны, она желала, чтобы ее мужчина был мужественен и сексуально привлекателен, но, с другой — требовала теплоты и нежности.
Она оказалась на заднем сиденье автомобиля вместе со своим первым мужчиной — и в его объятиях. Он поцеловал ее, и Кристине показалась, что она перенеслась на небеса. И вот с этой минуты, думалось ей, начнутся часы и годы жизни, проведенные в бесконечных поцелуях и нежных объятиях. Предчувствие вечного счастья охватило ее… И в эту минуту он положил свою руку между ее ног. Она убрала его руку и уткнулась ему в грудь:
— Не трогай меня здесь!
Кристина получала удовольствие от поцелуев. Понимала, что мужчина желает большего. Она мечтала о том, что он подчинится ее правилам. Но он — мужчина, почти бог, и он не намерен исполнять все женские прихоти, ничего не получая взамен.
— Видишь, у нас ничего не получается, — угрожающе констатировал он. — Я этого хочу, а ты нет.
Она боялась, что если раскроет ему свой интерес к «грязному» сексу, даст знать о своих сексуальных аппетитах, он возмутится, оскорбится и отвергнет ее. Мать же запрещала ей даже думать об этом, предупреждала: мужчины — сексуальные дьяволы.
Кристине всегда казалось, что мать присматривает за ней. Незримо присутствует при каждом ее свидании. Когда Кристина была совсем маленькой, мать всегда точно знала, когда дочь голодна, когда надо менять пеленки. Может быть, она и поныне в состоянии читать ее мысли, ощущать ее эмоции?
Тем более что Тина Оазис привыкла находиться в центре внимания. И даже когда мужчина приходил к ее дочери, Тина считала, что он обязан прежде всего развлекать ее. Когда Тина рассталась с Аристотелем Оазисом и обзавелась новым мужчиной, Кристина с огорчением убедилась в том, что мать уделяла ему больше внимания, чем собственной дочери.
В отношении сексуальной жизни своих дочерей многие матери — ревностные католички. Тина Оазис верила в божественность невинности. Мечтала о мужчине для своей дочери и одновременно — о сохранении дочкой невинности. Но мать рисовала мальчиков в таком опасно привлекательном свете, что это неудержимо влекло Кристину к ним.
Среди ночи Кристина проснулась от шума на террасе. Она села в кровати и увидела, что гостившая у нее подруга занимается любовью с мужчиной, которого она прежде никогда не видела и больше никогда не увидит. Кристина вдруг подумала, что все ее подруги уже лишились невинности.
Вот чего боялась Кристина. Если она инстинктивно отталкивает мужские руки, он решит, что она фригидна. И бросит ее. Значит, отказывать нельзя. Но Кристину всю жизнь учили мужчинам ничего не позволять!
В конце концов она договорилась сама с собой. Она готова отдаться, если он согласен заключить сделку: я все позволю тебе, если ты будешь обо мне заботиться.
Женщиной не становятся постепенно. Потеря невинности происходит тайком и без аплодисментов. Женщина исходит из того, что нуждается в мужчине, который пробудит ее к жизни. Пассивность — закон женского поведения. Надо ждать, когда он придет. Она спит в девичьей постели в ожидании, что он появится, обнимет и произнесет:
— Я буду любить тебя всегда, я никогда тебя не оставлю.
Кристина зарезервировала лучший номер в лучшем отеле, лучший столик в лучшем ресторане и лучшие места на вечернем представлении. Она хотела произвести на него впечатление.
Женщины так же сильны, как и мужчины. Но они стараются показывать себя слабыми. Ощущение полной беззащитности позволяет переложить всю ответственность на мужчину. Если бы я не выпила так много шампанского, если бы луна не была такой яркой, если бы он не был так настойчив… Он просто заставил меня сделать все это!
«Что он завтра подумает обо мне?» — вот мысль, которая преследовала ее, когда они ложились в постель.
Хотела ли она, чтобы он пустил в ход руки? Использовал язык? У нее не было ответа. И она ничего не говорила. Все на его усмотрение.
— Я не знаю, чего я хочу. Делай со мной то, что ты хочешь.
