Махмуд Хамшари получил повышение и стал представителем Организации освобождения Палестины в Париже. Но товарищи выяснили, что он утаил деньги, которые должен был передать на общее дело. Пока палестинцы вели расследование, им занялись агенты израильской разведки «Моссад».
Махмуд Хамшари участвовал в убийстве безоружных израильских спортсменов на мюнхенской Олимпиаде 1972 года. Израильтяне решили, что Хамшари должен ответить за это преступление.
Один из оперативников «Моссада», представившись итальянским журналистом, позвонил Махмуду Хамшари и попросил об интервью. Они встретились в кафе. Пока они обсуждали ситуацию на Ближнем Востоке, сотрудники оперативной группы подобрали ключи к замку его квартиры.
Когда мнимый журналист в следующий раз выманил Хамшари из дома, его квартиру тайно посетили два специалиста-подрывника. Они вмонтировали миниатюрное, но мощное взрывное устройство в столик под телефоном. На следующее утро боевая группа подъехала к дому. Дождались, когда его жена с дочкой покинут квартиру, чтобы не пострадали невинные люди, и набрали его номер.
Он снял трубку.
— Это Махмуд Хамшари? — уточнил по-арабски руководитель группы.
— Да, это я, — с готовностью ответил тот.
Оператор с помощью дистанционного управления привел в действие детонатор. Но Хамшари каким-то чудом выжил после взрыва и был помещен в отделение интенсивной терапии под присмотр парижской полиции.
Покушение не смягчило сердца товарищей по совместной борьбе за палестинское дело. Они нашли номера его личных счетов в Швейцарии и Люксембурге. Заочный суд состоялся в одном из номеров бейрутской гостиницы. Его признали виновным в присвоении денег, выделенных на общее дело. Смертный приговор утвердил председатель Организации освобождения Палестины Ясир Арафат.
9 января 1973 года, через тридцать два дня после взрыва, когда Махмуд Хамшари уже начал поправляться, он внезапно скончался.
— Я уверен, что его убили врачи, — сказал представитель ООП, возложив ответственность на Израиль.
— Конечно, врачи, — подтвердил один из сотрудников «Моссада», — но не мы об этом позаботились, а сами палестинцы.
Махмуд Хамшари уже никому не мог рассказать, кто дал ему деньги на убийство Роберта Кеннеди. Но его соратники знали. Они пришли к Оазису знакомиться. Назвали сумму, которую хотели бы получать ежемесячно.
Аристотель Оазис решил не платить:
— С какой стати? Дело сделано. Мы в расчете. Я больше никому ничего не должен.
После смерти Роберта Джекки пребывала в отчаянии:
— Я ненавижу эту страну, я не хочу, чтобы мои дети здесь жили! Если охотятся за всеми Кеннеди, тогда рано или поздно доберутся и до моих детей.
Оазис послал за ней самолет. А утром ему позвонили по личному номеру, известному немногим, и предупредили, что в самолет его авиакомпании, которым Джекки с детьми собирались вылететь в Афины, заложена бомба.
Никто, кроме личной охраны Джекки, не знал, что она полетит этим рейсом. Вылет отложили на четыре часа. Полиция перерыла все, но бомбу не нашла. На следующий день Оазису позвонили и объяснили:
— Если не станешь платить, в следующий раз самолет взорвут без предупреждения.
Он твердо ответил:
— Я вам ничего не дам. Я плачу только за работу.
Услышал в ответ:
— Отныне и ты, и твои дети в черном списке.
Самоуверенный по натуре Аристотель Оазис не поверил в угрозу.
Комитет государственной безопасности. Партком № 2
Юрий Куприянов вошел в комнату партийного комитета с бледным как полотно лицом. Он уже знал, что его отец официально попросил политического убежища у главного врага — в Америке. Секретарь парткома диктовал своему заместителю по оргвопросам текст спешно составляемой записки:
— Выяснилось, что бывший полковник Куприянов принят на работу в органы госбезопасности с нарушением установленного порядка и без изучения его личных, деловых и политических качеств, хотя, как стало теперь известно из архивных материалов, он являлся человеком с низкими морально-политическими качествами. За период нахождения в парторганизации Куприянов сумел создать видимость добросовестного отношения к своим служебным обязанностям и активного участия в жизни коллектива. Одновременно с этим, как установлено в ходе расследования, он продолжал вести развратный образ жизни, систематически пьянствовал и допускал другие аморальные проступки.
Однако коммунисты парторганизации неглубоко знали личные и деловые качества Куприянова, оказывали ему доверие при решении различных служебных и общественных вопросов. В частности, Куприянов неоднократно направлялся в служебные загранкомандировки, а также в течение года был пропагандистом семинара сети политического просвещения.
Находясь в составе советской делегации в Женеве для контрразведывательного обеспечения, исчез и, как стало известно из сообщений зарубежной прессы, обратился к американским властям с просьбой о предоставлении ему политического убежища. При встрече с представителями советского посольства в Вашингтоне Куприянов отказался вернуться в Советский Союз и таким образом стал на путь измены Родине. Своим подлым предательством Родины Куприянов поставил себя вне рядов Коммунистической партии Советского Союза…
Закончив диктовать, секретарь распорядился:
— Перепечатай и бегом к зампреду. Он уже ждет — ему в ЦК ехать. Скажи, текст согласован на заседании парткома номер два!
Он повернулся к Куприянову-младшему:
— Сегодня партийное собрание. Будем твоего отца исключать из партии. Дело, конечно, твоей партийной совести, но товарищи ждут от тебя принципиальной оценки предательства бывшего полковника Куприянова.
Юрий Куприянов спросил:
— А что насчет меня?
— Поведешь себя правильно — останешься в действующем резерве, — обещал секретарь парткома. — Я слышал у зампреда разговор относительно твоего перевода в таможню. Должность такая же. Будешь там обеспечивать наши интересы. Хороший для тебя вариант.
Ясенево. Первое главное управление
Начальник внешней разведки Владимир Александрович Кружков поражал заботой о собственном здоровье. Жил он на даче в поселке первого главного управления КГБ. Это хорошо охраняемое, малолюдное, невидное и комфортное место. Говорят, что поселок строился в чисто служебных целях — в качестве гостевых домиков для приема руководителей братских разведок. Но поселок оказался таким симпатичным, что Кружков поселился там сам и поселил своих заместителей и начальников важнейших направлений. Он каждое утро вставал без четверти шесть и час делал зарядку на улице в любую погоду, когда бы ни лег накануне. Ровно в девять сидел на рабочем месте.
Когда подполковник Куприянов впервые вошел в огромный кабинет, отделанный импортными материалами, Кружков читал справку, а левой рукой безостановочно сжимал резиновый мячик. Он сухо кивнул Куприянову и предложил сесть.
