— Ах, милый, давай сходим в театр, давай куда-нибудь съездим.
Оазис решил развестись с Джекки. Нанял нью-йоркского адвоката Роя Кона, который тоже ненавидел семейство Кеннеди — когда-то Роберт хотел занять его место в аппарате сенатора Маккарти. Рой Кон работал на нью-йоркского предпринимателя Дональда Трампа, у которого часто возникали проблемы с правоохранительными органами.
Оазис объяснил адвокату, что Жаклин требует за развод слишком много, а он не намерен платить лишнее. Рой Кон предложил устроить слежку за Джекки, чтобы обвинить ее в супружеской неверности. Тогда она не получит ни копейки.
А Джозеф Болкер, в которого влюбилась Кристина Оазис, не собирался связывать себя серьезными отношениями. Джозеф Болкер был девелопером. Это английское слово, вошедшее и в наш оборот, можно перевести как «застройщик». Но девелопер — более широкое понятие, включающее не только строительство, но и ремонт, и реконструкцию приобретенной недвижимости. Девелопер находит перспективные районы для строительства, работает над проектами и сам продает построенное. А иногда еще и занимается управлением недвижимостью.
Болкер был на двадцать семь лет старше Кристины. Он уже завел четверых детей. Зачем ему новый брак?
Тогда Кристина Оазис попыталась покончить с собой. Ее спасли, но она твердо сказала Джозефу:
— Я буду делать это вновь и вновь, пока ты на мне не женишься.
Он капитулировал перед ее напором. Они поженились в Лас-Вегасе. Она жаждала независимости, но привыкла к стилю жизни, который могли обеспечить ей только огромные отцовские деньги. Ей причитались семьдесят пять миллионов долларов, но отец из воспитательных соображений перестал давать ей деньги. Она была крайне расстроена. Скучала по острову, который принадлежал ее отцу, по его личным самолетам, лучшим номерам в дорогих гостиницах. Но все это было не так важно по сравнению с ощущением безопасности, которое муж дал Кристине.
Однако же прошло совсем немного времени, и выяснилось, что постель — не единственное содержание совместной жизни. Не потому ли уже очень скоро после заключения брака Кристина проснулась утром и с удивлением посмотрела на мужчину, лежавшего рядом с ней: «Зачем я вышла за него замуж?»
Вот что интересно. Отец — модель поведения в общественной, деловой жизни. А в личной — с мужчиной, дома, в постели, везде, где правят эмоции, — примером являлась мать. Отец — это десерт. А мать — повседневная еда. Кристина больше любила отца, но мать была ближе. Тина помогала Кристине понять, кто она.
Пример матери очень важен. Если мать холодна и склонна к нарциссизму, то дочь выйдет замуж за холодного и красующегося, как павлин, мужчину. Первый муж — часто копия матери. Если у матери дурной характер — девушка в опасности.
Так и произошло с Кристиной Оазис. Ее первый брак был обречен с самого начала. Кристина повторяла опыт матери в отношениях той с отцом.
Тина Оазис цинично говорила:
— Я получаю зарплату от мужа — деньги и секс.
Она внушала дочери: мужчина нужен не просто для того, чтобы оплачивать счета и покупать норковые шубы. Он нужен, чтобы всегда и во всем заботиться о женщине:
— Поэтому в отсутствие мужчины мы просто не верим, что мы существуем. Жизнь ничего не стоит без того, что дают нам мужчины.
Когда Кристина в чем-то упрекала мужа, то слышала в ответ:
— Ты совсем как твоя мать! Ты изводишь меня так же, как твоя мать пилила твоего отца.
Тина Оазис считала, что показать мужчине свою слабость и боль — значит, утратить свое достоинство. Тина была феминисткой, хотя и не признавала это слово. Она считала своей задачей вырастить Кристину независимой. Во многом ей это удалось. Но с годами Кристина Оазис поймет, что эти загадочные мужчины все равно сохраняют над ней свою власть.
Аристотеля Оазиса брак дочери привел в бешенство.
Как обычно, он искал утешения в бизнесе.
Он намеревался построить нефтеперерабатывающий завод возле Афин, чтобы захватить европейский рынок, а сырую нефть поставлять из Советского Союза.
План держался в секрете и во внутренних документах его компании получил кодовое наименование «Омега». Аристотель Оазис вознамерился держать в руках всю цепочку: перевозка нефти, переработка и продажа нефтепродуктов. И договаривался с Москвой об условиях нефтяной сделки, которая могла стать сделкой века.
Кремль. Приемная Генерального секретаря
После заседания политбюро, которое, как всегда, проходило в четверг, начальник личной охраны генерального секретаря ЦК КПСС полковник Рябенко, за долгие годы службы научившийся хорошо чувствовать Брежнева, набрал номер начальника кремлевской медицины академика Чазова:
— Евгений Иванович, он на пределе. Боюсь срыва.
Через пятнадцать минут академик Чазов, встревоженный, появился в приемной генсека в сером здании ЦК партии на Старой площади.
Первый, парадный, подъезд предназначался для иностранных гостей. В обычной жизни высшие руководители партии пользовались вторым подъездом. Из этого подъезда секретари ЦК, спустившись на специальном лифте, могли покинуть здание через специальный выход, сразу сесть в лимузин и уехать — незаметно для публики. Если случайный прохожий надолго останавливался возле второго подъезда, то дежурившие поодаль два молодых человека в штатском просили его не задерживаться.
Даже сотрудникам аппарата ЦК нужно было иметь особый штамп в служебном удостоверении, чтобы свободно пройти на пятый этаж, где сидел генеральный секретарь. На этом же этаже располагался и кабинет второго человека в партии, а также комната для стенографисток и зал заседаний секретариата ЦК.
Приглашенных на совещание или на заседание секретариата ЦК пускали строго по списку. На первом этаже после проверки документов вручали особый пропуск на пятый этаж, показывали, каким лифтом можно подняться. На пятом этаже — новая проверка.
С Брежневым — через приемную — сидел один из его помощников. Официально должности первого помощника не существовало, но наиболее близкий располагался рядом. Остальные помощники генерального размещались на шестом этаже.
В приемной генерального вышколенные дежурные секретари работали сутками. Главная их задача состояла в том, чтобы разложить в правильном порядке (по степени срочности) поступающие Брежневу бумаги, отвечать на телефонные звонки и запускать посетителей.
Чазов спросил у дежурного секретаря:
— Один?
Тот кивнул:
— Леонид Ильич ждет вас.
Кабинет генерального был пуст. Чазов нашел генерального секретаря в комнате отдыха, где Леонид Ильич любил вздремнуть и где над его шевелюрой каждодневно работал парикмахер.
Смертельно усталый Брежнев сидел в кресле.
— На политбюро тяжелый был разговор о сельском хозяйстве. — Он, не договорив, махнул рукой. — Надо повышать цены. Но это же удар для народа… Я настоял на своем. Но все эти споры мне дорого обошлись… Держался из последних сил.
