— Я же сказал: убирайся отсюда!
— Убери руку, — тихо ответил любовник.
— Ты еще смеешь со мной спорить! Ты спал с моей женой в моей квартире, сволочь!
Любовник оторопело посмотрел на него, на его лице мелькнула легкая улыбка. Он, видимо, хотел сказать мужу, что тот переигрывает. Дело сделано, бумаги подписаны, и продолжение спектакля не требуется. Но он не понял, что устроивший всю эту интригу муж чисто по-человечески все равно не в состоянии был хладнокровно смотреть на мужчину, только что лежавшего в постели с его женой. Он мечтал избавиться от жены, но его мужское достоинство было задето.
И он ударил любовника в челюсть. Тот не ожидал удара и покачнулся. Но сразу пришел в себя и нанес ответный удар. Началась драка. Кристина выскользнула из комнаты и позвонила в полицию. Патруль приехал на удивление быстро.
— Скорее! — кричала жена. — Помогите! Я только что вошла в дом. И вижу, что какой-то человек напал на моего мужа. По-моему, они дерутся вот из-за этого…
И она показала на белый пакетик, лежавший на полу. Один из полицейских поднял его, понюхал и кивнул напарнику. Когда полицейские вошли в комнату, там все было перевернуто, и двое мужчин продолжали нещадно тузить друг друга. Стражи порядка их растащили. Муж с разбитой губой возмущенно спросил:
— А вам что здесь надо?
Но ему быстро завернули руки за спину. Затем наручники надели на любовника.
Полицейский принес из коридора два пиджака — мужа и любовника, спросил:
— Это чьи?
Муж показал головой:
— Мой черный.
Профессиональный любовник, лицо которого после нескольких точных ударов перестало казаться смазливым, уточнил:
— Мой — клетчатый.
Полицейский методично вывернул из карманов содержимое, равнодушно осмотрел бумажники, ключи и документы и отдельно выложил на стол белые пакетики, которые обнаружились в обоих пиджаках.
— Ваше? — спросил он у мужа.
— А что это такое? — удивился он. — Я в карманах всякую гадость не ношу.
— Ваше? — полицейский повторил вопрос, обращаясь к любовнику.
Он был человеком более опытным:
— Я не имею никакого отношения к наркотикам. Этот пакетик мне подбросили. Это провокация. Прошу занести в протокол.
— Наркотик? — Муж удивленно посмотрел на пакетик с белым порошком, который только что вытащили из его кармана. — Да я в жизни наркотики не видел!
— Все ясно, — сказал старший из полицейских и скомандовал: — На выход!
Ошеломленного, ничего не понимающего мужа вывели первым. Любовник, уже сообразивший, что к чему, проходя мимо Кристины Оазис, тихо сказал:
— А я тебя недооценил.
Она широко улыбнулась.
— Я же тебе предлагала играть на моей стороне.
Она смерила его оценивающим взглядом с ног до головы:
— Но я тебя, видимо, переоценила.
Кристина Оазис вновь осталась одна.
Дорога через Саланг
Саланг — это трехкилометровый тоннель в горном хребте Гиндукуш, дорога жизни для советских войск. Через Саланг шли почти все грузы из Термеза в Кабул.
По халатности поначалу там не было нормальной комендантской службы, поэтому и произошла трагедия. В холодный зимний день автоколонна остановилась в тоннеле. Старший офицер обязан был приказать заглушить моторы и всем выйти наружу, на свежий воздух, но не сделал этого. Водители и старшие машин сидели в кабинах, двигатели работали в тоннеле… В результате почти шестьдесят солдат, надышавшихся выхлопными газами, погибли.
Группа офицеров первого главного управления комитета госбезопасности впервые оказалась в тех местах. Езда по горному серпантину приятно горячила кровь. Если смотреть на верхушки гор, уже покрывшихся снегом, можно было решить, что попал в курортное местечко. Но стоило Сергею Глазову глянуть вниз, и дыхание перехватывало. Не из-за страха высоты. Там, под откосом, — нескончаемое кладбище подбитых и сожженных советских машин.
От одних уже почти ничего не осталось: это был памятник тем, кто первым пришел на афганскую землю, совершенно не представляя себе, что их здесь ждет. Другие казались почти новыми.
Каждый километр был полит кровью советских солдат. Вести тяжелую военную технику по горной дороге с крутыми поворотами — в любом случае сложное дело. А уж когда обстреливают! На узкой горной дороге, где ни свернуть, ни увеличить скорость, советская бронетехника, грузовики и бензовозы становились легкой добычей. Сначала, стреляя с соседних гор, афганцы подбивали первую машину, и колонна останавливалась, потом последнюю, чтобы никому не дать уйти. И дальше уничтожали одну за другой.
В составе каждой колонны шли бензовозы. Они вспыхивали, горели, сжигая молодые жизни… Бензина требовалось много. Для боевых вертолетов, которые обстреливали лагеря оппозиции. Для танков и бронетранспортеров. Для генеральских автомобилей.
Сергей Глазов помнил, как все начиналось.
В Советском Союзе с некоторым удивлением читали первые заметки о новой власти в соседнем Афганистане. Революция случилась там настолько неожиданно, что в Москве не успели понять, что там произошло.
После апрельской революции Хафизулла Амин, правая рука афганского лидера Нур Мухаммеда Тараки, попросил советских товарищей поскорее прислать опытных чекистов. В первую группу включили несколько офицеров из первого главка, среди них подполковники Сергей Глазов и Юрий Куприянов.
Беседа с начальством была короткой.
— Знаете, что в Афганистане произошла революция? Как смотрите, если вас направят советниками к афганцам?
Хафизулла Амин не терпел витиеватости, столь распространенной на востоке. Советским товарищам, прибывшим в Кабул, сказал прямо:
— Нам нужны органы госбезопасности, как у вас. Менять ничего не надо. Все, как у вас.
Новые афганские лидеры собирались строить в стране социализм по советскому образцу. Но наши советники, первыми прибывшие в Кабул, увидели сложную и запутанную картину афганской жизни, о которой в Москве имели весьма приблизительное представление.
В практической работе Тараки был беспомощным. Амин, напротив, оказался умелым организатором. Амин, физически крепкий, решительный, упрямый и жестокий, обладал завидной работоспособностью и сильной волей. Тараки с удовольствием передавал ему все дела. Тараки не любил и не хотел работать. Его славили как живое божество, и ему это нравилось. Он царствовал. Амин правил и постепенно отстранял Тараки от руководства государством, армией и партией. Многим советским представителям в Кабуле казалось естественным, что власть в стране переходит в руки Амина.
Тараки первоначально был настроен оптимистически. Революция далась очень легко. Тараки был уверен, что и дальше все будет хорошо, никаких осложнений не возникнет. Тем более что Афганистану помогает Советский Союз.
