Но все пошло иначе. Страна сопротивлялась социалистическим преобразованиям. Афганцы не спешили становиться марксистами. Очень быстро сопротивление стало вооруженным.
Кремль. Комната заседаний политбюро
На заседании политбюро председательствовал Леонид Ильич Брежнев. Нацепив очки, он сказал:
— Мы предполагали обсудить сегодня сложное положение в Афганистане и принять наконец какое-то решение, но товарищи из министерства обороны просят сначала рассмотреть срочный вопрос.
Он повернулся к министру обороны Устинову:
— Давай, Дмитрий Федорович.
Устинов достал из папки бумагу, отпечатанную крупным шрифтом на бланке министерства, и бодрым голосом зачитал:
«Министерство обороны обращается в ЦК КПСС с предложением наградить Генерального секретаря Центрального Комитета КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, Председателя Совета Обороны СССР, Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР Маршала Советского Союза товарища Леонида Ильича Брежнева орденом «Победа» за большой вклад в победу советского народа и его вооруженных сил в Великой Отечественной войне, успешное руководство войсками в ряде важнейших операций по разгрому немецко-фашистских захватчиков, выдающиеся заслуги в укреплении обороноспособности страны, за разработку и последовательное осуществление принятой XXIV съездом КПСС Программы мира».
Брежнев обратился к членам политбюро:
— Какие будут мнения, товарищи?
Все наперебой заговорили:
— Согласиться! Поддержать! Давно заслуженная награда!
Брежнев кивнул:
— Я благодарю товарищей. Но хотел бы посоветоваться. Орден Победы дается только за победы на фронте… Но Дмитрий Федорович, да и другие убедили меня, что победа в борьбе за мир равноценна победе на фронте.
Члены политбюро единодушно согласились:
— Так и есть! Конечно! Вы, Леонид Ильич, полководец мира!
Брежнев продолжал:
— Видимо, на церемонию вручения ордена «Победа» целесообразно было бы надеть военную форму.
И снова все поддержали генсека:
— Правильно, это было бы целесообразно.
Члены политбюро понимали, что Леониду Ильичу не терпится лишний раз покрасоваться в маршальском мундире. Брежнев хотел закрепить возможность появляться с новым орденом почаще:
— Но вместе с тем, насколько мне известно, по статуту орден «Победа» носят также и на гражданской одежде.
Генсека успокоил Андропов:
— В статуте нигде не сказано, что он носится только на военной форме.
И верный Черненко, секретарь ЦК, подтвердил:
— Орден можно носить и на гражданской одежде.
Командировка в Кабул
В отличие от Сергея Глазова, который прибыл в Афганистан через перевал Саланг, подполковник Юрий Куприянов прилетел в Кабул из Ташкента. Тоже рискованное дело. Безоблачное небо над Кабулом было исчеркано запятыми: взлетая и заходя на посадку, самолеты «Аэрофлота» и афганской авиакомпании «Ариана» отстреливали тепловые снаряды, чтобы обмануть «стингеры». Афганские моджахеды с недавних пор обзавелись американскими переносными зенитными ракетными комплексами «Стингер», от которых советская авиация несла серьезные потери.
В здании Центрального комитета Народно-демократической партии Афганистана советским офицерам все показалось знакомым: те же крашенные масляной краской коридоры, как в любой советской больнице или обкоме, те же желтушные телефонные аппараты правительственной связи — только вместо выпуклого советского герба с серпом и молотом на диске цветной афганский.
В ЦК распорядись вывезти советских офицеров из столицы, показать, как идут дела на фронте.
Кабул ожесточенно обстреливали из курортного местечка Пагман, которое осенью напоминает дачное Подмосковье. Незадолго до приезда советских офицеров— чекистов артиллерия правительственных войск сожгла Пагман, сровняла его с землей. Больше там никто не жил, но и обстреливать Кабул стали меньше.
Офицеры проехали через Пагман на бронетранспортерах. В подмосковном золоте они увидели сталинградские пейзажи. Ни одного целого дома. Остались только руины, засыпанные желтым песком.
Сергей Глазов вылез из бронетранспортера и осмотрелся. Диковинные места. В неприступных горах сильный ветер, жгучее солнце, множество пустых бочек из-под бензина с советской маркировкой и стреляных гильз.
Афганский генерал, заместитель командира дивизии национальной гвардии, продемонстрировал дорогим гостям, что теперь на каждой из кажущихся неприступными гор выставлен пост.
При появлении советских офицеров командир поста приказал расчехлить пулемет. Ствол заботливо протерли тряпочкой. Но пулемет не понадобился. Советских офицеров привезли в Пагман в пятницу, это спокойный день, когда на обеих сторонах фронта в основном пили чай.
Правда, когда они уезжали, укрытая в лощине установка залпового огня «Град» страшно ухнула и выплюнула куда-то в сторону гор серию реактивных снарядов. Если попали, подумал Глазов, значит, на той стороне вместо выходного дня похороны.
Подполковник Куприянов отвел в сторону прилетевшего вместе с ними из Ташкента начальника особого отдела Туркестанского военного округа. Афганистан был зоной его ответственности. Главный особист округа в полевой форме с генеральскими погонами доверительно объяснил масштаб своих новых забот:
— В обычном особом отделе два-три следователя, а здесь десять работают в поте лица. Еще тридцать у меня в округе. И не хватает!
— А чем приходится заниматься? — поинтересовался Куприянов.
— Контрабанда и сопутствующие ей преступления, злоупотребление служебным положением, хищение социалистической собственности.
— На чем зарабатывают умелые люди?
— На территорию Афганистана из Союза вывозят товары, которые пользуются спросом. Продают за афгани и на эти деньги покупают товар, пользующийся большим спросом в СССР. Этот оборот дает десятикратный приварок! Закупают на сто тысяч — получают миллион. Следующий вид преступлений — контрабанда валюты.
— И как это все удается?
Генерал-особист презрительно скривился:
— Только что мы полностью обновили таможенную службу, многих таможенников отправили в места не столь отдаленные.
«Понятно, почему многим так нравится в Афганистане», — подумал Сергей Глазов, но вслух этого не сказал.
— Но для нас из контрабанды наиболее важны наркотики, — добавил начальник особого отдела округа. — Мы изымаем большие партии наркотиков.
— А наркотики-то как везут? — удивился Куприянов.
— В гробах! — отрезал генерал-особист. — Трупы наших ребят назад, в Союз, везем. Вот в гробы и кладут.
Сергею Глазову стало не по себе. Пробыв в Кабуле несколько месяцев, он почувствовал настроения офицеров: война бесперспективна — воюем неизвестно за что.
