– Не надо показывать на себе, – сказала консьержка.
– А так-то он с наружности целый, – завершил свою мысль Лопешкин.
– Вот я и вижу, что целый, – согласился усатый. – И думаю, может, на шапку сгодится или на воротник. Я вообще-то скорняк, – объяснил он народу. – Если шкуру аккуратным образом снять…
– А чего это ты будешь снимать? – возразил Лопешкин. – Кот-то не твой?
– Да это уже и не кот.
– А кто же?
– Не кто, а что. Пока был живой, был кто. А теперь что. Тушка. Для вас никакой цены не имеет, а для меня… – он повернул тушку другой стороной, поморщился, – да и для меня тоже товар никчемный. Старый был котяра и шубку обносил.
Тут на сцене появилась народная артистка СССР Маргарита Максимовна Коноплева в цветном халате и бигудях.
По толпе прошел шум, все расступились.
Маргарита Максимовна приблизилась к скорняку и, ни слова не говоря, отвесила ему звонкую оплеуху. Тот от неожиданности разжал пальцы, кот упал прямо в руки своей хозяйки, и она прижала его к груди. Скорняк потряс головой и, будучи плохо воспитанным сторонником гендерного неравенства, отвел мозолистую руку для симметричного ответа, но толпа угрожающе загудела, а Вася Перепелкин успел перехватить руку грубияна.
Маргарита Максимовна осталась стоять как статуя, похожая одновременно на «Родину-мать» и на работу скульптора Вучетича «Воин-освободитель» с ребенком, прижатым к груди одной рукой, и мечом в другой.
Подъехало еще одно полицейское авто – «Ауди-6». К толпе вышел полковник Арнольд Иванович Априоров.
– В чем дело, граждане? Объясните причину вашего собрания.
Граждане смутились и молчали, поглядывая друг на друга.
– Господа, – повысил Априоров статус собравшихся, – вы здесь немые или как? Вот вы, уважаемый, – он указал на Лопешкина, – что здесь делаете?
– Я? – Лопешкин сперва смутился, затем отвечал, постепенно смелея: – А чего делаю, стою. Все стоят, и я стою.
– А все зачем стоят? – допытывался Априоров и ввел в свою речь просветительный элемент: – Это же не место для стояния, а дорожное полотно для бесперебойного движения автотранспорта.
– Согласен, – совсем осмелел Лопешкин. – Для бесперебойного – да, но не для того, чтобы кого-то перебойно давить.
– А что, – поинтересовался Априоров, – разве кого-то задавили?
– Так в том-то и суть, что задавили. Мурзика задавили.
– Мурзика? – переспросил Априоров. – Константина Семеныча Мурзика? Прокурора области?
– Да нет, – приблизился к нему гражданин с помпоном. – Не прокурора, а вот эту гражданку.
И показал на Маргариту Максимовну.
– Вас задавили? – обратился к ней подполковник.
– Меня задавили, – подтвердила она, – убили насмерть.
Глядя на нее, по всем признакам совершенно живую, Априоров долго молчал, пытаясь осмыслить полученную информацию.
Потом отвернулся от Маргариты и прокричал в пространство:
– Граждане, прошу освободить проезжую часть. Граждане, вы нарушаете общественный порядок! Прошу освободить! – И поворотясь обратно к Маргарите Максимовне: – А вас, женщина, попрошу предъявить удостоверение личности.
– Что? – не поняла Маргарита.
– Паспорт, – уточнил полковник. – Или заменяющий документ.
– А с какой стати я должна предъявлять вам что бы то ни было?
– Женщина, вы должны не задавать вопросы, а исполнять законные предписания представителя власти, или мне придется доставить вас в отделение для установления личности.
Тут к подполковнику приблизился чахоточного вида гражданин в велюровой шляпе и заверещал:
– Слушайте, генерал, что это за обращение: женщина! Вы, может, еще скажете – бабушка.
– Ну да, – согласился Априоров, – можно и так сказать. Женщина солидного возраста. Можно сказать даже бабушка, а что?
– А то, – сказал чахоточный, – что это грубо и бестактно. Это не бабушка и не женщина, то есть, конечно, женщина, но не какая-нибудь женщина, а женщина с большой буквы, народная артистка Маргарита Максимовна Коноплева, гордость всей нашей области и даже всей, можно сказать, страны, звезда телесериала «Огонь по жилам».
Речь чахоточного была встречена недружными аплодисментами.
То, что его назвали генералом, Априоров опровергать не стал, но что женщина оказалась народной артисткой, его смутило. Тем более что сериал он смотрел, но артистку сразу не опознал, поскольку на экране видел ее давно, там она была моложе и без бигудей.
– Тогда, – сказал он, – хорошо, допустим, даже женщина, ну или дама, известная личность, но документы ей при себе иметь полагается. Вот, например, я, тоже в некоторых кругах известный…
– Ха-ха-ха, – отреагировал на эти слова чахоточный.
– Я вам не ха-ха-ха, – возразил Априороров, – а имею звание полковника и занимаю высокую должность. Но при этом даже я должен иметь при себе служебное удостоверение. И оно при мне есть, вот оно. Вот смотрите, я полковник Априоров, начальник Областного управления внутренних дел, официально вас спрашиваю: в чем дело? По какому поводу собрались?
– Так вот же ж, товарищ полковник, – опять влез Лопешкин, значительно осмелев. – Вам же ж говорят, кота задавили.
– А, кота? – дошло наконец до Априорова. – Кота? Вот этого кота? И из-за такой ерунды вы перекрыли движение и нарушаете общественный порядок?
– Не-ет, – возразил Лопешкин, – дело не в коте, а в том, кто его задавил. А задавил его лично губернаторский сынок.
– Федор Александрович? Удодов?
– Ага, – подтвердил охотно Лопешкин, – Федор, ага, Удодов.
– Точно-точно, – подхватил чахоточный. – Именно молодой Удодов, и вот мужчина, – он показал на Перепелкина, – может удостоверить. Он его даже запечатлел.
– Ну, если даже и он, так ведь кота задавил, а не человека. Граждане, как представитель власти требую немедленно разойтись, или я вызываю ОМОН.
– Надо же, – раздался женский писк из толпы, – из-за кота вызывают ОМОН.
Тут подошедшие к месту события вновь стали интересоваться у пришедших ранее. Получился эффект испорченного телефона. Среди вновь появившихся была известная оппозиционерка Надежда Пукалова, участница всех протестных акций и постоянная клиентка полицейских участков.
– Что происходит? – спросила она сзади стоявшего гражданина. Тот объяснил, что какая-то актриса задавила губернаторского кота и теперь ее тащат в кутузку, народ не пускает и полицейский полковник собирается вызвать ОМОН.
– Все ясно, – сказала Пукалова и, сложив ладошки рупором выкрикнула: – Фашисты!
– Фашисты! – дружно подхватила толпа.
