Из сумрака вышла Миранда, села рядом и, несмотря на громкие протесты «Зонга», прижалась к нему и накинула на плечи край плаща.
– Холод–то какой! Чего доброго, подхватишь воспаление легких…
– Вот это будет очаровательно, – пошутил он. – На моей могиле кто–нибудь напишет: «здесь покоится Алек Коллингвуд, умерший от воспаления легких в Сахаре…»
– Ты спал этой ночью?
– Немного, – соврал он.
– Вид у тебя неважный. Если не будешь отдыхать, то погубит тебя … – она кивнула в сторону людей, спящих вокруг костра – в тот день, когда ты ослабнешь, они не пойдут за тобой дальше.
Он внимательно посмотрел на нее, промолчал.
– Скотт погиб… – сказал он неожиданно.
– Я знаю… – она с нежностью погладила его волосы. – Хочешь поговорить о нем?
Он неопределенно пожал плечами.
– Все так запутанно. Вот они здесь, а вот они уже мертвы и их нет рядом, как будто никогда и не существовали. Но иногда, к моему удивлению, я начинаю разговаривать с ними… – он перестал чистить ружье и обвел взглядом горизонт, где небо уже начало светлеть. – Очень часто у меня возникает странное ощущение, что они скачут рядом со мной. Иногда мне слышится запах табака, что курил Альберт, и так ясно, что я начинаю оглядываться по сторонам, смотреть вдаль, хотя и точно знаю – на сотню километров вокруг нет ни одной живой души. А однажды, я услышал смех Альфреда… А теперь, вот, и Скотт присоединился к ним. Как так получается? – он вопросительно посмотрел на Миранду. – Как так, ведь он погиб не по моей вине?
Она обняла его, прижала голову к своей груди, словно это был заблудившийся мальчуган.
– Тебе нужно забыть о них, – прошептала она. – Тебе нужно уехать из этой проклятой пустыни, где днем солнце все выжигает, а ночью трясешься от холода, иначе она покончит с тобой… Давай вернемся вместе, Алек… Пожалуйста, уедем отсюда навсегда.
Он отрицательно покачал головой.
– Не могу.
Он появился так неожиданно, словно вырос из–под земли, никто даже не слышал его шагов. Взмахнув рукой, он швырнул на середину круглый предмет, что покатился прямо к ногам Надии.
Вылезшие из орбит и остекленевшие глаза Мунго смотрели, ничего не видя, на небо, рот перекошен, застыл в холодном оскале, вокруг перерубленной шеи запеклась темная кровь.
– Кто–нибудь еще хочет убежать?
Не дожидаясь ответа, он подошел к дереву, где были подвешены «хирбы» с водой, сделал большой глоток и полез на самую высокую скалу, где сел и начал вглядываться в темноту, рассматривая равнину, протянувшуюся от камней на север.
Сулейман Р.Ораб жестом подозвал одного из своих людей и приказал:
– Закопай эту падаль, а то днем грифы обнаружат ее и смогут привлечь к нам ненужное внимание.
Тяжело ступая, подошел к Амину, сел рядом и начал смотреть в ту же сторону:
– Не нравится мне эта равнина. Слишком открытое место.
– До рассвета доберемся до «Дома для откорма»… «Ферма», так сказать… До жилища Зеда–эль–Кебир.
– Хорошо знаешь его?
– Раз десять останавливался в его доме и никаких проблем не было… Снабжал нас верблюдами и товаром…
– Девочка стоит больших денег.
– Зеду можно доверять. Заплати ему сколько просит и не будет проблем.
Сулейман Р. Ораб хотел было еще поспрашивать, но потом передумал, не желал показывать этому проклятому негру, что сейчас полностью зависит от него. И начал уже раскаиваться в том, что доверился Амину, согласился вести караван по пути не известному ему. Если этот негр решится предать его или потребует, чтобы ему отдали девчонку, то он окажется в весьма щекотливом положении, а начинать войну ему не хотелось – Сулейман чувствовал, что стал стар для таких сражений. Лет двадцать назад, этот грязный негр был бы незначительней палочки для чистки зубов, но сейчас…
А все, о чем сейчас мечтал Сулейман – это тихая старость в Суакине, неспешная торговля жемчугом, возможность сидеть на берегу и наблюдать, как мимо проплывают корабли, и наслаждаться отдыхом после стольких лет суеты и переходов из одного конца Африки в другой.
Сколько же лет он занимался этим ремеслом?
Трудно было подсчитать, но много. Очень много! И уж сбился со счета скольких рабов он перегнал за это время. Сотни, наверное, и десятки переходов, некоторые из которых оказались весьма прибыльными, другие – так себе, а часть – так и просто катастрофа, как тот, когда все пленные умерли на дне пыльного колодца, почти уже у берегов Красного моря.
Тяжелый способ зарабатывать себе на жизнь, что немного скрашивалось обратным перелетом, из Каира в Лагос, на реактивном самолете… Но сами переходы вместе с караваном… – это месяцы непрерывных блужданий, постоянно скрываясь от людских взглядов, это звериные тропы через джунгли и болота, через саванны и пустыни, это непрекращающийся страх, что за тобой наблюдают тысячи глаз, это напряженное ожидание, что вот сейчас прозвучит выстрел и всему конец или вон там, за поворотом их ждет засада, и потом заключение в какой–нибудь грязной тюрьме до конца жизни.
А теперь, ко всему прочему, еще добавился и этот Амин.
Амин! Простой проводник, вшивый негр, кто в былые времена не осмелился бы поднять глаз в его присутствии, а сейчас он превратился в реальную угрозу, которую сам же и оплачивает из собственного кармана.
Да, сильно изменилась Африка… чересчур сильно! И когда здесь узнали что из себя представляет «независимость», так эта раса, рожденная всегда быть рабами, захотела превратиться в хозяев.
И теперь даже Амин – обыкновенный следопыт, претендует заполучить такое сокровище, как Надия, сокровище, о котором сам Сулейман не смеет мечтать.
От чего этот мир меняется так быстро?
Испокон веков его предки путешествовали по Африке, торгуя рабами, вытаскивали этих жалких людишек из их зловонных болот и сырых лесов, где они мало чем отличались от диких животных, чтобы затем отмыть, отчистить и превратить в человеческих существ, которых можно было продать на рынках Занзибара, Хартума или Мекки, и никому в голову не приходило, что все это, вся эта торговля может выглядеть в глазах Аллаха, как не благочестивое деяние.
А сейчас, все изменилось и произошло это на его глазах, за несколько десятков лет и Континент, где не было границ, где всюду можно было пройти свободно, превратился в мозаику из самых разнообразных стран, изрезанный лабиринтом асфальтированных дорог, с бесчисленными границами, на страже которых стоят целые армии свирепых националистов, готовых стрелять без предупреждения в любого незнакомца и безжалостно преследующих всех, кто осмелится проникнуть без разрешения на их территорию.
Даже негры стали мнить о себе невесть что и кичиться разными гражданскими правами!
«Нет, так долее продолжаться не может… Придется тебе, Сулейман, все–таки, уйти… – повторял он себе чуть ли не каждую ночь, – оглянись по сторонам, если даже такие гиганты, как слоны исчезают на равнинах, то как можно бороться с тем, что наступает?..»
