– Где они?
Легкая штора из крашеного тростника, отделявшая одну комнату от другой, раздвинулась, и показался ствол винтовки, следом в комнату проникли Алек Коллингвуд и Давид. Когда Сулейман увидел последнего, хотел было кинуться к двери, но Миранда встала на его пути, а Малик схватил его сзади за шею.
– Жадность сгубила тебя, Сулейман. Ты что, в самом деле, принял меня за дурачка, способного по дешевке продать тебе жемчуг?
Алек ткнул суданца под ребра стволом и заставил его сесть на грубо сколоченный стул.
– Так, так… Значит это ты Сулейман Р.Ораб, он же Сулейман Бен–Куфра – торговец рабами, убийца моих людей и похититель детей Малика–Эль–Фази?
Услышав имя Малик–эль–Фази, суданец начал непроизвольно трястись.
– Малик «Одинокий»? – переспросил он.
– Так меня зовут…
– Я не причастен к этому… – заверил он. – Клянусь, я ничего не знаю про это!
– Но твой проводник, тот, кого ты бросил в пустыне, утверждал обратное.
Сулейман удивлено взглянул на него.
– Кто? Амин? Ты нашел Амина?
– Это он выдал твое имя.
Суданец сокрушенно покачал головой и обреченно опустил плечи.
– Вот, ведь… Проклятый негр! Все–таки достал меня… Я так и знал, что он покончит со мной и сделал это после своей смерти… – он поднял голову и в упор взглянул на Малика. – Он солгал. Я знаю тех, кто украл твоих детей. Он мне рассказал. Все они мертвы. Клянусь, я не имею к этому никакого отношения! Зачем мне врать тебе, особенно сейчас.
Малик интуитивно почувствовал, что суданец не лжет. Немного помолчав, спросил:
– Где Надия?
– Это я не скажу! – с вызовом в голосе ответил Сулейман. – Никогда не скажу.
Давид встал перед ним.
– Слушай меня внимательно, свинья, – еле сдерживаясь, зашипел он, – ты мне все расскажешь, даже если мне придется содрать с тебя живого кожу… Ты всем облегчишь жизнь, если сам сознаешься… Какой смысл тебе молчать?
– Смысл? Удовольствие! Огромное удовольствие знать, прежде чем отправлюсь на тот свет, что испортил всю твою жизнь… Никогда уж больше ты увидишь свою черную девку. И, знаешь? Она теперь очень изменилась… Эта негритяночка – горячая штучка. Мы все ее попробовали. Я и мои люди. Хороша и горяча!
Он взвизгнул, когда Алек воткнул ему в шею горящую сигарету. Англичанин отшвырнул окурок, взял веревку и начал привязывать суданца к стулу.
– Будет лучше, если ты немного прогуляешься, – обратился он к Миранде. – Зрелище будет не из приятных.
Малик вынул свою гумию, одним движением руки распорол рубаху на груди Сулеймана, затем сделал глубокий разрез в форме «V» и, просунув палец под край кожи, резко рванул вверх, так что сантиметров двадцать кожи суданца отделилось с треском от окровавленного мяса. Сулейман завыл от боли и начал судорожно корчиться, стараясь разорвать веревки.
– Ну же! Ну! – Давид склонился над ним. – Скажи нам или я начну …
– Подождите! – всхлипнул Сулейман. – Подождите… Я продал ее принцу Хассан Ибн Азиз для его дяди, шаха Абдолла.
– Когда?
– Позавчера…
По лицу Давида скользнул лучик надежды.
– Пересекли они Красное Море?
– Не знаю…
– Где ты передал ее?
– В доме принца, в новом районе. Мимо не пройдёте – большое здание из красного кирпича в конце проспекта Насера.
Малик взял его за волосы, задрал голову и занес гумию, но Давид остановил его жестом.
– Последний вопрос… За сколько ты продал ее?
– Тридцать тысяч долларов…
– Тридцать тысяч? Всего лишь? – он недоверчиво покачал головой. – Я бы отдал тебе все золото мира…
Он безнадежно махнул рукой, Миранда отвернулась, и Малик опустил гумию, перерезав Сулейману Р.Орабу горло от уха до уха.
Алек Коллингвуд отдал каждому его оружие.
– Пошли!
Капитан вытянулся по стойке смирно.
– Все готово к отплытию, Ваше Сиятельство.
– Негров разместили?
– Так точно!
– Как море?
– Погода отличная, Ваше Сиятельство. Проблем не будет.
– Ты точно также говорил в прошлый раз, а меня укачало, как козу, – принц зажег свою наргилью. – Пусть эту девку поднимут на палубу. Мне будет приятно поговорить с ней и, может, она отвлечет меня, и не так сильно будет укачивать.
– Как прикажете, Ваше Сиятельство.
С этими словами капитан исчез внутри кабины, а Его Сиятельство принц Хассан Ибн Азиз остался на палубе, рассматривая с задумчивым видом закат над Порт–Суданом, далекий пляж и длинный мол, где была пришвартована красавица яхта, купленная когда–то его дядей Абдалла для любви всей его жизни – светловолосой югославки, добровольно покончившей с жизнью…
Старик Абдалла… Что–то никак не умирает. Что–то старичок задержался на этом свете… И какая потеря – эта югославка… Каждую ночь она обрабатывала его так, что он все ближе и ближе подходил к краю могилы. Все соки высасывала из него. Еще бы пару месяцев и все бы было кончено. И тут этой дуре пришло в голову наложить на себя руки… Тоска и скука разлеглись отныне в постели шейха, и вот уже несколько месяцев он ничем не злоупотреблял, отсылая прочь всех остальных рабынь.
– Может, эта негритянка сумеет расшевелить его и испепелить в плотских утехах? – задумчиво пробормотал принц. – Железное здоровье у этого старика, следует отметить, и если оградить его от злоупотреблений и порочных связей, то он нас всех переживет и похоронит, кого-то еще и в могилу загонит.
А Хассан был сыт по горло такой жизнью – жизнью принца–наследника, подбирающего объедки с праздничного стола, что был накрыт на средства от добычи нефти на куске пустыни, принадлежавшему семейству шейха.
А тут еще и цены на нефть подскочили, и доходы шейха Абдалла возросли раз в пять и стали превышать миллион долларов в день. У принца руки начинали чесаться при мысли, что в один прекрасный день все это будет его.
Голова кружилась от фантазий, в глазах темнело от одной мысли о том, чтобы он мог устроить в Монте–Карло с этим миллионом долларов. Не было бы ни одного стола в казино, где бы он не оставил незабываемый след. Накупили бы самых лучших рысаков и участвовал во всех скачках по всему миру. Купил бы «Боинг 747» и яхту, больше и лучше, чем «Кристина» Онасиса.
Ох, он бы знал, как потратить деньги, что его дядя–скряга складывал в банках, вкладывал в жемчуг и брильянты, а сам так никогда и не съездил в Европу, а лишь покупал женщин и рабов.
Надия поднялась на палубу. Солнце скрылось за крышами Порт–Судана, но было еще достаточно светло и от непривычно яркого света она зажмурилась на несколько секунд. Матрос вел ее за цепь, закрепленную на запястье. Усадив девушку в широкое кресло напротив принца, противоположный конец цепи он пристегнул к парапету на борту.
