Саган метнул на нее быстрый взгляд и снова отвернулся.
– Миледи пожертвовала ради него своей жизнью и оставила его на мое попечение. И если бы у меня не было других причин, я все равно защищал бы его только из-за этого. Но Мейгри была права, Дайен – наше искупление и спасение. Благодаря ему Королевскую кровь не будут больше проклинать. Во мне осталось достаточно гордости, чтобы оценить это… Нельзя сказать, чтобы я не испытывал искушения, – снова заговорил он со своим невидимым спутником после некоторого молчания. – Флэйм дал бы мне все, что обещал. Я стал бы Командующим крупной и мощной армией. Но я видел, к чему это приведет. Я не мог бы быть удовлетворен, если бы не имел всей полноты власти, если бы моя власть не была абсолютной. Я бросил бы ему вызов, и он, молодой, более сильный, победил бы меня. Я проиграл бы, и меня постигло бы бесчестие. Уж лучше смерть.
Его лицо стало вдруг холодным и жестоким. В эту минуту Камила увидела в нем человека, каким он мог бы стать и каким когда-то был, и не знала, верит ли она ему. Какой Саган был настоящий: тогдашний или теперешний? И знал ли он сам ответ на этот вопрос?
Камила притихла, решив, что тревожное молчание лучше, чем новые горькие признания Сагана.
Саган тоже, казалось, не был расположен продолжать этот разговор. Он остановился. Оглянувшись вокруг, Камила поняла теперь, где они находятся. В большом зале, том, куда Флэйм привел их в ту первую, страшную ночь.
Саган казался недовольным и раздраженным, и Камила услышала, как он тихо и не очень внятно сказал:
– Странно, почему теперь я ничего не слышу. В чем дело?
Она испугалась – за Таска и Дайена. Она хотела задать Сагану вопрос, но видела, что ему не до нее. Он открыл двери, и они вошли в зал.
Лучи фонарей ярко освещали огромный камин, мебель и стены. Камила направила луч в глубину зала и пожалела, что сделала это. Темнота, казалось, впитывает в себя свет, заглатывает его. Камила быстро опустила фонарь, направив луч на пол возле самых своих ног.
Саган подошел к гобелену и отодвинул в сторону расшитую разноцветными нитками и изъеденную молью ткань. За гобеленом оказалась небольшая дверь.
Саган оглянулся. Луч его фонаря быстро скользнул по залу и снова остановился на ручке этой маленькой двери. Между дверью и рамой двери виднелся крохотный клочок черной материи. Саган удовлетворенно кивнул:
– Все в порядке. Флэйму и в голову не приходило что-то проверять. Я войду туда, а вы останьтесь здесь на страже, – приказал он Камиле.
Камила заглянула в дверь, когда Саган открыл ее, но не успела почти ничего разглядеть, как дверь закрылась. Похоже, это была кладовая.
Вся дрожа и пытаясь уговорить себя, что она не одна в этом жутком месте, Камила извлекла из кобуры свой лазерный пистолет и встала возле двери, как часовой на посту. Она не забыла даже проверить, установлен ли пистолет на поражение.
Так стояла она в пустом зале, прислушиваясь к тревожной суете креатуров, этих загадочных существ из неведомой материи. Их суета вдруг начала казаться Камиле злобной и опасной.
Камила крепко сжала в руке пистолет и изо всех сил попыталась унять дрожь в руках. И все-таки с каждой секундой ее страх усиливался и острым холодком заползал под ребра.
Она вспомнила старую поговорку своего отца, что-то вроде того, что неприятель, взобравшийся на крепостную стену, не так страшен, как укрывшийся среди холмов, и удивилась тому, как верны эти слова. Сейчас она предпочла бы иметь дело с реальным и живым человеком, будь он друг или враг.
Из-за двери до нее донесся голос Сагана, послышались его шаги. Дверь резко распахнулась.
– Что…
Вопрос замер у Камилы на губах. От страха и отчаяния у нее сжалось сердце.
– Флэйм обнаружил подделку. Он и Панта летят сюда… Может быть, они уже здесь?
– Дайен? – спросила Камила прерывающимся голосом. – Таск?
– Дайен с ними, а Таска постигла неудача. Я потерял контакт с ним. Возможно, его уже нет в живых, – Саган вернулся в комнату-кладовую.
Камила, не зная, что делать, стояла, уставясь в полный шорохов мрак, пока не почувствовала, что воздух вокруг нее уплотняется. Стало трудно дышать, так трудно, как будто ее душат. Она не выдержала темноты и удушья и вошла в комнату, где горел свет и где был Саган.
Его фонарь стоял на столе. В ярком луче света был виден какой-то прозрачный куб с золотой пирамидой внутри. Сверху на этом кубе Камила увидела ряд каких-то маленьких кнопок.
Саган держал в руке темный и неприятный на вид самоцвет, ограненный в форме восьмиконечной звезды. При взгляде на этот камень в сознании у Камилы возникли пугающие образы. Ей казалось, что она видит своего отвратительного, безобразного двойника, танцующего на собственной могиле. Теперь ей стало понятно, почему у Сагана такое угрюмое и даже какое-то обреченное выражение лица. Он тоже в эту минуту видел своего двойника.
Камила вздрогнула. Она старалась не смотреть на этот самоцвет и не смотреть на Сагана – и не могла. Тогда она закрыла глаза, но это не помогло ей. Наоборот, ей стало еще хуже и страшней. Казалось, она медленно, но неудержимо погружается в темную, душную глубину камня-самоцвета.
Открыв глаза, она робко спросила:
– Что… что вы делаете?
Крупные, сильные пальцы Сагана двигались с неожиданной быстротой и ловкостью, Саган аккуратно вставил драгоценный камень в бомбу, совместив его с углублением, имеющим форму точно такой же восьмиконечной звезды.
– Готовлю бомбу к взрыву, – ответил Саган, не взглянув на Камилу. – А вам надо вернуться на космоплан.
– Я не смогу. Не найду дороги…
– Вам поможет ваша крестная мать, – сухо сказал он. – Ей хотелось бы увидеть, как вы благополучно покинете Валломброзу.
– Нет, милорд. Я останусь, – сказала Камила.
Больше Саган ничего не сказал Камиле. Он начал вводить в бомбу код, нажимая кнопки. Каждой кнопке соответствовала определенная буква.
Камила услышала позади себя шаги – настоящие, а не призрачные.
Саган поднял голову. Камила обернулась и направила лазерный пистолет в сторону людей, появившихся в дверном проеме.
В дверях стояли Дайен и Флэйм. Камила могла выстрелить в любой момент. Но кто из них был Флэйм, а кто – Дайен? Яркий белый свет фонаря стер различия между ними. Сейчас они были пугающе похожи один на другого. Камила застыла в нерешительности. И тогда Флэйм, обнажив и держа перед собой гемомеч, превратил его в щит.
– Руки прочь от бомбы, милорд! Не двигаться. Или Его величество умрет. А вы, – взгляд Флэйма метнулся на Камилу и тут же – снова на Сагана, – бросьте пистолет.
С запоздалой горечью коря себя за оплошность, Камила, все еще держа в руке пистолет, уже не надеялась, что сумеет выстрелить.
– Бросайте оружие! – приказал Флэйм.
