В «Палезо», однако, Тьерри вскоре стало слишком тесно, а быть может, скорее даже его отцу. Панза иносказательно говорит о «большом личном вкладе» Тони в прогресс его сына и о «необычном окружении». Однажды, к большому смущению его сына, Тони набросился с кулаками на судью с целью опротестовать судейское решение. Кроме этого досадного инцидента, вполне достаточного уже самого по себе, имелось некоторое количество членов дирекции клуба (а также родителей, чьи сыновья играли вместе с Тьерри), активно не поощрявших поведение этого окружения Тьерри, считая, что все вкупе вредит и отрицательно влияет на команду в целом. «Почему Тьерри не играл? – сыпались на них вопросы от защитников Тити. – Почему ему не пасовали?» Слушая Панза, я не мог отделаться в своих мыслях от слов, сказанных когда-то Робином ван Перси. Последний искал – и нашел – совета, когда только перешел играть в «Арсенал», поздней весной 2004 года. «Тьерри мог быть очень требовательным, – вспоминает датчанин. – Он никогда не мог понять, почему другой игрок сделал на него плохую передачу, и в этом случае бросал на того особый такой взгляд. Ну вы знаете, о каком взгляде я говорю». Я думаю, можно легко догадаться, где, а вернее от кого, Тьерри выучился такому особому взгляду.
В отношении воззрений Тони становилось очевидным, что «Палезо» представлялся ему не чем иным, как простым трамплином для его чудо-ребенка. Такого отношения клуб принять не мог. Грустно, конечно, но неизбежно, всем Анри и Панза – отцам и сыновьям, указали на дверь. В данном случае вина самого Тьерри невелика – он с удовольствием забивал голы, в то время как отец светился от радости и гордости на бровке. Другой клуб, «Вири-Шатийон», был только рад принять его у себя – и всех тех, кто следовал за ним. Панза вспоминает: «Я сказал «Палезо»: «Я ни за что не останусь, если вы не хотите иметь у себя такого парня, кто бы его ни окружал». Поэтому я перешел в «Вири» вместе с Тьерри и своим сыном Матье. Думайте об этом, что хотите. Но одну вещь я скажу наверняка: деньги здесь значения не имели».
2
Один из немногих избранных
И снова еще один логический шаг вперед. Ухудшение отношений Тони с «Палезо» лишь ускорило этот процесс. Тьерри Пле, главный тренер «Вири», работавший с 15– и 16-летними молодыми игроками, к тому времени уже стал хорошим другом Панза и был хорошо наслышан о Тити, чтобы поприветствовать его с распростертыми объятьями. Такой прием выражал общее настроение клуба. Критичным на тот момент являлся тот факт, что, несмотря на то что оба клуба, «Палезо» и «Вири», играли в одном региональном турнире возрастной категории Тьерри, только «Вири» участвовал в национальных соревнованиях. Поэтому молодые игроки – из «Лез-Юлисе» в том числе – часто перепрыгивали из одного клуба в другой, потом в третий, чтобы почувствовать вкус игры, понять, что такое настоящее соревнование. «Вири» становился логичным этапом на их пути прогрессивного развития. Панза, никогда не искавший и не получавший финансового вознаграждения за свою работу, старался дать «своим парням» только лучшее. Вот как Пле об этом говорит: «Если хоть у одного из них появлялся потенциал играть в национальной лиге, он не старался удержать его в своей команде, только лишь для того, чтобы она была лучшей в этом регионе, как делали многие».
Более того, Панза предупредил Пле обо всем еще до того, как разрыв Тьерри с «Палезо» стал неизбежным. Пле и сам уже видел, на что способна на поле эта «очень худая, гибкая фигура», когда между двумя командами организовали товарищеский матч на небольшом поле рядом с главным стадионом «Вири». Он помнит тинейджера, который «не превосходил других по массе тела, зато был повыше. Но я не задавался целью найти нового игрока. У Тьерри оставалось еще два года до того, как он мог играть в моей команде. Он забил несколько голов в тот день, но думал я о нем не слишком много. Совершенно нельзя предсказать, что станет с тринадцатилетним парнем через два года. Нельзя даже предположить, как рост повлияет на координацию и способность двигаться. Более того, Жан-Мари рассказал мне, что его родители развелись, что еще более усложнило все. Его мать Мариз не могла возить его в «Вири». Тогда Панза сказал: «Хорошо, я добавлю Матье – он знал, что я на него рассчитывал, – и позабочусь о транспорте для них обоих».
Год все шло гладко. Отец Тьерри был где-то занят, но чем – не помнит и не знает никто. Мариз очень боялась, что ее сына покалечат во время игры, поэтому на матчи не приходила – ни тогда, ни позже. Это звучит невероятно, но несмотря на то, что она регулярно приезжала к Тити в Англию, а затем в Испанию, Мариз ни разу не видела его живьем ни в одной из форменных футболок «Монако», «Арсенала», «Барселоны» или сборной Франции. В этой семье футбол – это диалог, который вели между собой исключительно мужчины. Именно поэтому Панза, а не Мариз в тот момент выступает на авансцену. Он заполнил собой пустоту, временно образовавшуюся из-за отсутствия Тони. Частично он очень боялся, что у Тьерри не получится играть в «Вири» на должном уровне и что он опять уйдет в более мелкий клуб, а затем и совсем исчезнет, как происходило со многими молодыми людьми его поколения. В 1998 году по совету «Франс футбол» свежекоронованный чемпион мира нанес редкий визит в свой родной город, который он навсегда оставил добрый десяток лет назад. Тьерри не составило большого труда отыскать нескольких бывших друзей, с которыми он играл «на пиццу»: арабы и молодые чернокожие люди – Андерсон, Идрисса, Мурад, Али – жители того, другого мира, бывшего когда-то миром Анри, но который мог бы, к этому моменту, быть и чьим-то другим. Разговор перескакивал с одного на другое, говорили о тех, кто почти пробился: например, об Ахмеде эль Аваде, ему удалось подписать контракт в Бельгии, или Сириле Эбуки – он же пробовался в «Канне»! Но все это – счастливчики. Большинство вернулись к серому существованию в родном сité. Некоторые начали приворовывать и оказались в тюрьме. Тьерри, может, и оставил Лез-Юлис позади… но там появилось поле с искусственным покрытием. Площадка носит его имя, а построила ее одна из благотворительных организаций – спонсоров футболиста; однако поле до сих пор ожидает официального открытия, так как человек, чье имя оно носит, все никак не может найти время, чтобы приехать и присутствовать на мероприятии. Так вот, оставив эту прошлую жизнь, Тьерри ни на минуту не забывал, как легко его могло затянуть обратно по этой нисходящей спирали. Казалось, талант значил меньше, чем удача.
Но Тьерри обладал и талантом, и удачей. Очень скоро более влиятельные фигуры прослышали о скоростном центральном нападающем, свободно забивавшем голы за «Вири» в команде до 15 лет – и это притом, что он был моложе всех игроков и его тренер переживал, поневоле «сжигая» его в игре против физически более крепких соперников. Опасения и осторожность Пле не всем приходились по вкусу. Меньше всего – Тони, когда он снова, откуда ни возьмись, появился на бровке, как всегда напористый и говорливый. Пле разрывался между желанием, чтобы Тьерри как можно быстрее набрал форму, своим стремлением защитить его и необходимостью выставить конкурентоспособную команду, где зачастую более увесистый и менее талантливый центральный нападающий приносил больше пользы, чем худощавый вест-индский тинейджер. Тони даже слышать об этом не хотел. Тьерри был лучшим, Тьерри должен играть. И тем, кто спрашивал отца, почему же он так уверенно заявляет, что его сын – лучший, Тони мог тогда ответить: ну конечно, потому, что его только что приняли в Национальную академию футбола в Клерфонтене. Но он не упоминал, по крайней мере пока, что один из лучших футбольных клубов страны – «Монако» – сидит у него на хвосте и он об этом знает. Ситуация вышла из-под контроля в течение нескольких недель. Такое ощущение, что в тот момент обстоятельства и персоналии перетягивали канат за будущее молодого игрока – и побеждали обстоятельства. Требовалось быстро принимать решения. Обе стороны живо согласились по первому пункту: Тьерри следует максимально использовать свой шанс в академии.
