– Я поддался чувствам. Из-за тебя. Я мог ударить сразу. Но вместо этого я с ним заговорил и поставил все под угрозу.
– Но зато войны не будет, – сказала Нита, – Тул ушел, и они это понимают. Мы его не прячем. Тебя не в чем обвинить. Мы это доказали.
– Ты думаешь, дело в доказательствах и справедливости? – Он посмотрел на небо. – Давай надеяться, что у операторов дронов не соскользнет рука.
Лодка Ниты сбросила скорость и пришвартовалась за верфью. За штурвалом стоял Талон.
Талон. Еще один плюсовой.
Член семьи?
Друг?
Раб?
Почетная стража Исполнительного комитета поднималась наверх. Нита смотрела, как пассажирская капсула исчезает в брюхе боевой машины.
– Я сделал все, что мог, – вздохнул отец. Он выглядел очень усталым и, кажется, постарел.
Только теперь, глядя на боевой корабль «Мерсье» над своей головой, она поняла, почему он так испугался, когда компания предъявила ему ультиматум.
Она как будто смотрела на дракона, который мог в любую секунду заметить ее и напасть. Нижняя часть дирижабля топорщилась дулами, ракетными шахтами и пусковыми катапультами для дронов.
Она увидела, как два боевых дрона скользнули в разверстую пасть ангарной палубы. Столько солдат. Столько оружия. И это только один из кораблей «Мерсье».
Пассажирские краны от дирижабля отцепили, и наземная команда начала процесс отшвартовки: якоря снимали с огромных железных петель, вделанных в бетон плавучих платформ.
Нита смотрела на воду, держа отца за руку. Она не знала, пытается ли она успокоить его или саму себя.
Она увидела маленький рыбацкий ялик. Молодой человек болтался в серой воде, ведя свою парусную лодку к внутренней гавани Побережья.
Маленькая хрупкая лодочка казалась игрушкой по сравнению с огромным дирижаблем, парящим в высоте. Она подумала, что рулевой хорош. Он отлично управлял яликом и, кажется, наслаждался собой, проводя лодочку между больших и быстрых судов, совсем рядом с якорями дирижабля.
– Готовиться нужно к худшему, – сказал отец, глядя, как «Аннапурна» снимается с якорей.
– Пожалуй, – вздохнула Нита. Снова посмотрела на ялик. Юноша в нем встал, убирая парус. Прищурившись, она разглядела на его лице татуировки разрушителя кораблей. – Я привыкла жить в страхе перед тем, что с нами могут сделать другие. Но иногда другие ведь и помогают. И делают правильные вещи, – она сжала отцовскую ладонь, – ты сам меня этому учил. Иногда лучше доверять.
Она оттащила отца в сторону от якорной площадки. Как раз отцепляли последний якорь.
Над ними ревели турбины дирижабля, ревели громко и мощно. «Аннапурна» уходила от Побережья, поднимая ветер.
И тут докеры закричали, загомонили, едва не перебивая рев турбин.
Нита держала отца за руку и стремительно шла прочь, но и она не удержалась, обернулась.
«Аннапурна» поднималась вверх, быстро втягивая якорные канаты, как осьминог поджимает щупальца.
И, вцепившись в один из якорей, раскачиваясь на ветру и стремительно поднимаясь вверх…
Тул.
Карабкался в небо.
37
Тул цеплялся за якорный канат. Вокруг ревел ветер. Канат трещал от напряжения, вползая внутрь дирижабля. Тул вертелся и дергался, поднимаясь наверх все быстрее и быстрее. Над ним темнел дирижабль, который казался все больше и больше.
А потом он увидел люк.
Тул прыгнул. Уцепился за край люка. Внутри ревела лебедка, укладывая якорный канат. Секунда промедления – и его бы тоже втянуло внутрь и размазало. Вместо этого он висел на краю люка, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь ухватиться покрепче. В тысяче метров под ним лежало Побережье – серый залив с белыми пятнами пены, доки и городские районы.
Дирижабль поднимался выше.
Хвататься за якорный канат было глупо. Теперь он это понимал. Но в последнюю секунду, вынырнув из-под ялика Гвоздаря, вынужденный смотреть, как его враги снова ускользают, он не смог сдержаться. Как животное, ведомое инстинктом, он выскочил из воды вслед за убегающей дичью и схватился за якорный канат, который только начали убирать.
Бред.
Он заглянул в канатный отсек, но там не было места для него. Люк начал закрываться. Он отпустил край люка и схватился за кромку двигающейся крышки, едва не оставшись без пальцев. Вися в воздухе, он искал спасения. Разглядев рычаг, открывающий люк, он отчаянно рванулся к нему. Он схватился за него одной рукой, когда люк захлопнулся.
Все хуже и хуже.
Дирижабль поднимался вверх сквозь мокрые холодные облака. Примерно две тысячи метров.
Судя по всему, Исполнительный комитет не собирался немедленно возвращаться в Лос-Анджелес. Они двигались над Атлантикой куда-то на север. С его места виден был весь мир, край земного шара, а теперь, когда они поднялись выше облаков, еще и ярко-синее небо. Где-то внизу солнечные лучи играли в океанских волнах. Дирижабль поднимался выше, чтобы нащупать высотные ветра. Сейчас они находились на высоте примерно трех тысяч метров, двигались на север, над морем, и продолжали подниматься.
Тул почувствовал, что замерзает.
Дирижабль начал набирать скорость, и на Тула набросился ветер. Тул потянулся вверх свободной рукой, пытаясь обеими руками вцепиться в крошечную ручку, предназначенную для слабых людей. Не получалось. Рыкнув, он подтянулся, отпустил ручку, вцепился в нее другой рукой и повис.
Сколько раз он сможет сменить руки, прежде чем соскользнет и рухнет вниз?
Он доставил Гвоздарю и Ните слишком много проблем. Сначала возник в их жизни снова, потом уговорил их инициировать переговоры, которые позволили ему оказаться рядом с Исполнительным комитетом.
В плане, который они втроем составили, предусматривалось, что он воспользуется суматохой при прибытии Комитета и прокрадется на борт дирижабля. Используя ялик Гвоздаря как прикрытие, он мог подобраться поближе.
Но служба безопасности «Мерсье» оказалась слишком эффективна, и ему пришлось прятаться под водой и смотреть, как поднимают на дирижабль припасы и топливо, как первые лица корпорации готовятся уходить. «Мерсье» – чудовищный многорукий монстр, и он наконец-то видел его голову. Нельзя было терять такую возможность. И теперь он висел под брюхом боевой машины всего в нескольких метрах от своих врагов, но все равно не мог до них добраться.
Дирижабль все поднимался. Шесть тысяч метров. Кислорода становилось все меньше. Внизу виднелось ледяное северное море.
Вниз лететь придется долго.
Тул чувствовал, как проникает в него холод, как замерзают мышцы и ослабевают пальцы. Победит он или проиграет, но это будет его конец. Он чувствовал это. У него не будет второго шанса напасть на прежних хозяев.
