Это его последний бой.
Воздух почти превратился в лед. Тул висел, обдумывая, что еще можно сделать.
У них должны быть протоколы по защите главных отсеков дирижабля. Раз они все еще в досягаемости орудий Побережья, значит, будут очень осторожны. Но потом часть охраны наверняка снимут.
Он представил, как команда дирижабля выводит огромную боевую машину на рабочую высоту и расслабляется, отойдя наконец от Побережья. Как они плывут на север высоко над негостеприимными водами.
Если он собирается победить, ему придется ждать.
Ледяной ветер терзал его. Он снова подтянулся, быстро сменил руки и с удовольствием отметил, что пальцы еще не потеряли чувствительность. Потряс левой рукой.
«Я вскарабкался на небо, – сказал он сам себе, – я умру, но с осознанием, что никогда не сдавался и не проиграл. Холоду меня не взять. Враги от меня не убегут».
Тул висел.
«О том, как я уничтожил своих богов, будут слагать песни».
На лице намерзал иней. Дыхание застывало у рта. Пальцы стали ледышками.
Терпеть.
Он всегда знал, что рано или поздно умрет в бою. Он был воспитан в осознании, что смерть – главный подвиг. Умереть в бою, на войне, купаясь в крови поверженных врагов.
Он посмотрел вниз, на темное море.
Он может умереть. Но он не проиграет.
В холодной арктической ночи «Аннапурна» повернула на восток.
Тул начал движение.
38
На мостике «Аннапурны» замигала пара предупредительных огней. Зеленым, желтым, наконец, красным.
Вахтенный офицер заметил это и запустил диагностику. В соответствии с утвержденной процедурой он также сообщил о тревоге капитану и главному механику.
Капитан Амброз прослужил в «Мерсье» тридцать лет. Он летал в любых условиях, которые только возможны на земле. Он летал над зонами военных действий, пережил несколько ураганов, занимался эвакуацией беженцев и операциями на низких высотах, проходил над Андами и Гималаями. Но все же он оказался не готов к разговору с ночным вахтенным офицером и главным механиком.
– Капитан, у нас пробоина в двенадцатом кормовом отсеке. Мы теряем гелий.
– Утечка гелия? – Капитан моргал, пытаясь прогнать сон. – Это невозможно.
Главный механик Умеки покачал головой:
– Я тоже раньше с этим не сталкивался. Но это точно утечка гелия.
– Возможно, неисправность датчиков?
– Не знаю. Я не… нет. Не думаю. Мы теряем высоту, хотя должны подниматься на три градуса. Это точно утечка.
– Это локальная протечка? – уточнил Амброз. – Мы можем продолжать движение?
– Да, сэр. Мы держимся в воздухе. Но я раньше никогда не встречался с разрывами защитной оболочки. Баллоны очень крепкие, разве что… разве что, если бы в нас попала ракета, – он пожал плечами, – но мы бы почувствовали взрыв. И получили бы кучу сигналов о других неисправностях. А так только один баллон.
– Двенадцатый кормовой?
– Да, сэр.
Амброз протер глаза.
– Хорошо. Сейчас поднимусь на мостик.
– Не обязательно, сэр. Мы закачали туда дополнительный уплотнитель. Все должно быть в порядке.
– Нет, – Амброз потряс головой, просыпаясь, – я поднимусь. У нас слишком много важных людей на борту, чтобы позволять себе небрежность. Я не собираюсь становиться тем знаменитым капитаном, который не обратил внимания на сигнализацию и убил весь Исполнительный комитет. Капитана «Титаника» до сих пор помнят.
– Да, сэр.
– Буду через пять минут.
– Да, сэр.
Через пару минут Амброз поднялся на мостик. Все было тихо, если не считать встревоженного главного механика, изучающего приборы.
– Как дела, Умеки?
– Газ уходит из отсека, – сказал он, – разрыв оболочки. По-хорошему нужно бы сесть и отправить туда пару матросов, но…
– Мы уже очень далеко от берега, – засомневался Амброз, но передумал, оценив выражение лица механика, – хорошо. Мы окажемся над землей через шесть часов. – Он взглянул на карту и быстро прикинул скорость и направление ветра, сравнив их с максимальной скоростью «Аннапурны». – На худой конец, есть пара буровых установок. Можем встать на якорь над платформами для ремонта. Комитету это не понравится, но…
– Сэр, – перебила его младший механик, – еще одна пробоина. Шестой носовой.
– Что?
Амброз почувствовал холодное дыхание чего-то, очень похожего на страх. Бросился к приборам. Еще пробоина? Он вдруг пожалел, что упомянул древний «Титаник», погибший в волнах Атлантики. Он суеверно подумал, что мог накликать беду, всего лишь назвав вслух имя.
– Это не ошибка? – переспросил он. Умеки подошел к нему, и они вдвоем посмотрели на индикаторы на панели, над которой склонилась младший механик.
– Нет, сэр. Мы теряем высоту, сэр. Определенно теряем. Мы снизились уже на пять процентов. Шестой… – она наклонилась сильнее, – двенадцатый кормовой снова течет…
– Это невозможно! – возразил главный механик Умеки, отодвинул младшего механика и принялся сам сличать цифры.
– Переключить избыточную мощность на турбины правого борта, – приказал Амброз, пытаясь говорить спокойно. Вернулся к навигационным инструментам. – Перевести турбины правого борта в швартовочное положение. Приготовиться к маневру. Идем на северо-восток.
– Мы пытаемся приземлиться, сэр? – спросил вахтенный штурман.
Амброз нахмурился, глядя, как мечется альтиметр.
– Вряд ли мы приземлимся, – мрачно сказал он, – скорее приводнимся.
– Сэр! – Младший штурман был очень юн. Только что из академии.
Амброз положил руку юноше на плечо.
– Не беспокойтесь. Она, может, не умеет летать, но точно не утонет. Подавайте сигнал бедствия и запускайте локационные маячки. – Он смотрел на карты, проводя вычисления в уме. – Уведомите Исполнительный комитет, что им придется эвакуироваться перед посадкой на воду. Остальной команде тоже готовиться к эвакуации. Выпускайте аварийные буи.
– Капитан, еще одна протечка! – воскликнул Умеки. – Восьмой носовой! Воздух выходит.
На этот раз Амброз обошелся и без сообщения. Он почувствовал удар. Огромная плавучая платформа дирижабля медленно кренилась на сторону.
– Турбины правого борта на полную мощность! Полную!
– Есть на полную мощность, сэр!
«Аннапурна» все еще кренилась на правый борт, но слабее. Множество индикаторов мигали желтым, а потом красным – гелий продолжал вытекать.
На мостике заквакали клаксоны – стабилизаторы вышли из строя.
