Когда Делонгшану исполнилось 90 лет, он по-прежнему жил вместе с женой в Пюеш-Кани и изобрел переносной барометр, который был преподнесен в подарок Франсуа Араго, директору по вопросам наблюдений Парижской обсерватории. Делонгшан дожил до публикации последних листов карты Кассини. Металлические пластины, на которых был выгравирован родной дом его жены, почти износились от употребления, и уже составлялись другие карты. Но Делонгшан знал, что картографирование Франции еще далеко от завершения. Барометр измерял давление воздуха, и это позволяло вычислять высоту. С точным переносным барометром можно было добавить в карту третье измерение, такое же неизменное, как меридиан, – высоты гор. Эти недоступные части Франции наконец будут отмечены на карте для будущих поколений. А населенная людьми часть страны так сильно менялась с течением лет, что даже самые надежные карты начали устаревать.
10. Империя
В 1804 году ужасы Французской революции уже закончились и гильотина уступила место военной машине. Наполеон готовился надеть на себя императорскую корону. Большая часть французских колоний в Северной Америке и Вест-Индии была потеряна за время между Семилетней войной и приобретением Луизианы Соединенными Штатами (1803). Но сама Франция расширилась на север, восток и юг. К первоначальным 83 департаментам добавилось еще несколько. И некоторые из придуманных для них имен звучали как названия далеких колоний, а не соседних государств: Мон-Террибль («Ужасная гора») – от неверно понятого названия горы Мон-Терри в Швейцарии; Жеммап – написанное с ошибкой название бельгийского города, который называется Жюмап (на пикардийском наречии) или Жемап (по-французски), и не оригинальное, но живописное Форе («Леса») – для департамента, составленного из герцогства Буйонского и покрытой густыми лесами части Люксембурга.
В дни наивысшего расцвета империи в нее входило 130 департаментов, занимавших территорию от Гамбурга (департамент Буш-д’Эльб – «Устье Эльбы») до Рима (департамент Тибр). Карты Европы устаревали, как только выходили из печати. Наполеон отлично понимал, что земля не натурщица и не может принять удобное для картографов положение. Карта Кассини показывала по дробности не в том масштабе, в котором были составлены кадастровые карты, определявшие границы земельных владений и облагаемых налогом территорий. Но полная карта – это все же лучше, чем лоскутное одеяло из вышитых мелким узором квадратов и незаполненных дыр. Наполеон 26 октября 1804 года писал генералу Бертье: «Инженеров-географов просят составлять кадастры вместо военных карт, а это значит, что через двадцать лет у нас не будет ничего… Если бы мы продолжали составлять карты в масштабе Кассини, у нас уже была бы готова вся рейнская граница… Геометры начали на Корсике кадастр, который живущие там люди считают очень плохой работой… Геодезистам дано слишком много свободы. Я просил только завершить карту Кассини… Опыт показывает, что в делах правления самая большая ошибка – пытаться сделать слишком много. В результате не имеешь необходимого».
Наполеон, разумеется, знал, что и Кассини совершал ошибки и что геометры трудились на пострадавшей от боев границе, а центр империи все еще не был полностью нанесен на карту. Всего несколько месяцев назад его собственная жена представила ему доказательства того, что карта страны плоха. Летом того же года северные границы империи казались настолько безопасными, что Жозефина отправилась на воды в Ахен. Этот город когда-то был столицей Карла Великого, и потому Наполеон считал его подходящим местом для своей коронации. К тому же Жозефина могла собрать полезные сведения о дороге до Ахена. Наполеон начертил для нее маршрут на карте – на северо-восток до Седана, потом через гору До-дю-Лу («Волчья спина») и дальше до Льежа через департамент Форе.
Эта дорога XIX века существует и поныне. Она проходит на несколько сот ярдов к востоку от автомобильного шоссе номер 58, пересекает в лесу ничем не отмеченную границу Бельгии, а потом спускается к Буйону так круто, что у человека на этом склоне волосы встают от страха. На карте Кассини эта старая дорога показана двумя отретушированными линиями, которые дополнены пунктирными линиями с обеих сторон. Этот символ означал мощеную дорогу, обсаженную деревьями. Лакей императора на долгие годы запомнил эту поездку.
«В Арденнах мы оказались в опасности. Император заранее спланировал для нас маршрут. К несчастью, дорога существовала лишь на карте. Она стала такой плохой, что на очень крутом спуске мы были вынуждены удерживать кареты канатами. Жозефина испугалась и решила выйти из кареты, несмотря на дождь и грязь… Экипаж, в котором ехала ее первая фрейлина, мадам Сент-Илер, перевернулся. Она добралась до Льежа через день после всех остальных. Навстречу ей были посланы всадники из эскорта – посмотреть, что происходит, и предложить свою защиту. Но госпоже Сент-Илер этих знаков внимания было недостаточно. Она была очень обижена тем, что ее отсутствие не привело в смятение весь двор».
Если бы художник решил символически показать на картине Францию 1804 года, он мог изобразить Наполеона, который в парижском Нотр-Даме принимает корону из рук папы Пия VII, или 100 тысяч солдат Великой армии, которые ждут на побережье Булони приказа вторгнуться в Англию. Но не менее символической была бы картина, изображающая императрицу и ее спутников, которые бредут по болоту где-то севернее Седана.
Еще долго после того, как Франция была нанесена на карту, заблудиться или застрять на дороге в самом сердце Французской империи было делом обычным. Сравнивая карты Кассини с рассказами людей того времени, можно представить себе десятки кошмарных путешествий. Молодой армейский офицер по имени Поль Тьебо, который в 1792 году был в толпе, штурмовавшей Тюильри, в 1795 году ехал вместе с двумя другими офицерами из Парижа в Милло. Приведенный ниже отрывок относится к моменту, когда они добрались до места, где на карте было указано «шоссе, обсаженное деревьями».
«Не видя перед собой никаких троп, кроме русел ручьев, и не обнаруживая вокруг никакого жилья, мы заблудились после того, как прошли место, где, как сообщил нам наш проводник, был убит Жеводанский зверь
[35]. Тем временем стало темнеть, и мы начали беспокоиться о том, как мы проведем ночь среди этих бесплодных холмов. Но тут мы заметили дом на другой стороне глубокого узкого ущелья».
Дом назывался Ла-Бастид. На карте Кассини он изображен как маленькое квадратное здание, помечен надписью «Ла-Бастид – трактир» и стоит у отдельного отрезка дороги. Просевшие каменные своды его первого этажа можно увидеть до сих пор, хотя крышу сорвали бури в 2004 году. В трактире были комнаты для проезжающих, где Тьебо и его товарищи и провели ночь. В доме, кроме них, были только две женщины, судя по виду хитрые и ловкие. Обнаружив люк в полу своей спальни, офицеры загородили чем могли все входы в нее и легли спать одетыми. На рассвете они попросили счет; с них потребовали луидор (24 франка) за постель и маленький омлет. (На 24 франка можно было покупать молоко от одной коровы целый год.)
