Для Геббельса такое развитие событий не стало неожиданностью. В одном из своих циркуляров он написал: «Потери на фронте невозможно восполнить». А в одной из статей признался с похвальной откровенностью: «Сегодня у германского народа есть шанс – самый большой, но в то же время последний… Победа принесет всем нам процветание, а поражение – гибель всему народу».
Впервые официальная германская пропаганда заговорила о возможном поражении в войне. По всей видимости, Геббельс хотел встряхнуть немцев, настроить их на то, что им придется идти на большие жертвы, и подготовить к потрясению.
А события на восточном фронте действительно потрясли немцев, которые не могли понять, что же случилось. Но ведь даже в случае победы несколько миллионов немецких солдат должны были остаться на зиму в России, следовательно, генштаб был обязан обеспечить войска теплой форменной одеждой, горючим, отапливаемыми казармами. Но никаких приготовлений сделано не было. На участвовавшие в сражении армии обрушился убийственный холод. Танки остановились из-за замерзшей в двигателях смазки. Резервы опаздывали из-за разрушенной транспортной системы. Солдаты не просто мерзли, они обмораживали конечности и даже замерзали до смерти. Кто-то где-то допустил колоссальный по своим последствиям просчет.
21 декабря 1941 года Геббельс призывает население Германии собирать зимнюю одежду для фронта и рассказывает, как в действительности обстоят дела. Ввиду особого значения и крайней откровенности этого документа, его текст тщательно выверялся и несколько раз переписывался
[85]. Геббельс признавал, что тыловые службы вермахта не смогли обеспечить войска подходящей одеждой. «Но наш фронт в тылу поможет спасти своих отцов и сыновей от жестокой зимы. Если у вас дома есть какие-то теплые вещи, отправьте их на фронт». И он перечисляет: одеяла, боты, шерстяные носки, свитеры, теплое белье, наушники, шапки, наколенники, варежки и так далее. «Отдавая солдатам все, что у вас есть, вы помогаете им одержать победу».
Немцы пришли в изумление. Неужели положение на фронте до такой степени отчаянное? Возможно ли, чтобы доблестные солдаты, еще вчера снискавшие славу непобедимых, вдруг оказались в смертельной ловушке снегов и льда?
Остальные страны изумились не меньше. В английском министерстве информации едва ли не всерьез полагали, что Геббельс потерял рассудок. Германские генералы пришли в ужас, они были категорически против сбора зимней одежды на том основании, что это окажется сокрушительным ударом по настроению немецкого народа.
Но Геббельс того и добивался. «Я поверг людей в шок, – позже объяснял он своим сотрудникам, – когда сказал им, катастрофа неминуема, если они не начнут тотчас же действовать. Позвольте мне привести пример, чтобы проиллюстрировать мою точку зрения.
Представьте себе, что я сижу ночью за столом и работаю в полном одиночестве. Неожиданно дверь распахивается, и в комнату врываются грабители. «Руки вверх!» – кричат они. Разумеется, первым делом я перепугаюсь. Я машинально поднимаю руки и сижу неподвижно, как парализованный. Я не в состоянии ничего соображать. Однако через несколько мгновений шок проходит, и я начинаю прикидывать, как бы мне выпутаться из опасного положения, в котором я оказался. Возможно, рядом есть кнопка скрытого звонка, и я могу позвать на помощь, не привлекая внимания взломщиков. Может быть, у меня под рукой лежит какой-нибудь увесистый предмет, и мне удастся пустить его в ход. Другими словами, мой мозг начинает лихорадочно искать путь к спасению.
То же самое происходит и с людьми после призыва сдавать теплые вещи. Я привел весь народ в состояние шока, и люди, осознав опасность, застыли, как парализованные. Затем загремел наш призыв: «Сдавайте теплую одежду!» И все они, как один, побежали к нам с шерстяными и меховыми вещами, лыжами и бог знает чем еще. Но испуг у них уже прошел!»
Геббельс был прав. Не столь важно, что собранные 67 миллионов теплых вещей выглядели, по мнению Би– би-си, заведомым преувеличением. Единственное, что было важно, так это поведение гражданского населения Германии. Немцы были потрясены и напуганы. С замиранием сердца слушали они передачи о страданиях своих солдат на русском фронте. Если Геббельс и опасался, что люди не поддержат войну, то теперь все его страхи рассеялись. Геббельс взывал к их чувству национального достоинства. И те, кто оставался в тылу, стремились показать, что и они готовы пойти на жертвы ради спасения своих соотечественников. Однако они еще не знали, что война потребует от них новых жертв, страшных и бесполезных.
Глубоко в сердце России холода становились все более жестокими. Русские продвигались вперед.
Глава 3
Мировая война
1
Ночь с 11-го на 12 декабря – за несколько часов до того, как Гитлер объявил войну Соединенным Штатам, которые «нарушили все принципы нейтралитета», – Геббельс провел в министерстве пропаганды. Его помощникам было приказано оставаться на дежурстве, и все они пребывали в крайне напряженном состоянии, предчувствуя, что должны наступить важные события. Однако никто не знал, что происходило. В тот вечер совещание не проводилось, и никто из сотрудников не слышал личного мнения Геббельса об обстановке. Ему то и дело передавали телеграммы, он быстро пробегал их глазами и продолжал безостановочно расхаживать по кабинету. Он выглядел взвинченным и раздраженным, его мысли, казалось, были где-то далеко. Произошло нечто, что не укладывалось в его сознании. Нам остается только гадать, о чем он думал. Судя по всему, ему уже было известно, что Гитлер решил объявить войну Соединенным Штатам, но, видимо, он втайне надеялся, что фюрер откажется от своего намерения.
Освальд Шпенглер предостерегал от втягивания Америки в войну. «Ее сходство с большевистской Россией гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. У них одинаково громадные просторы, что делает невозможным нападение извне и исключает всякую угрозу национальной безопасности…»
Первая после объявления войны статья Геббельса была опубликована 14 декабря, через неделю после нападения на Перл-Харбор. Она называлась «Великий шанс» и была полна рассуждений на общие темы, философских раздумий и исторических аналогий. Само слово «Америка» в ней подозрительным образом отсутствовало, а тон статьи звучал странно оптимистически. «У нас появился великий шанс, единственный в своем роде. У германской нации никогда не было столь благоприятной возможности, как сегодня».
О самом Геббельсе сказать то же самое было трудно. Он оказался в сложном положении. Война с Соединенными Штатами ставила перед ним на первый взгляд неразрешимую задачу. Большинство немцев прекрасно помнило, что именно вступление Америки в Первую мировую войну привело к окончательному поражению Германии. Память народных масс была не настолько короткой, как хотелось бы Геббельсу. Следовательно, он должен был действовать немедленно. Во второй статье он твердо и открыто заявил: «Любые сравнения с третьим годом мировой войны совершенно неуместны». Тем самым он пресек все попытки проводить аналогии.
