Гном напоминал ему гнома. Из Толкиенской эпопеи.
— Американские подводные ракетоносцы были дорогими, капризными, они даже уступали нашим в надежности, но они были сделаны как бы «на вырост», и они допускали размещение ракет новых поколений. Практически, США начали и кончили «холодную войну» с ПЛАРБ типа «Джордж Вашингтон» и ПЛА типа «Лос-Анджелес», — Гном говорил совершенно не чувствуя неприязни собеседника. Или ему было все равно. Он увлекся, критикуя и тех, и этих. — Строительство в 1980-е годы подводных линкоров класса «Огайо» было явным «усердием не по разуму», — усмехался он, — недаром создатель американского подводного флота адмирал Риковер как-то сказал, что в мире было только три абсолютно бесполезные вещи: египетские пирамиды, супердредноуты серии «Ямато» и подводные лодки «Огайо». Русские не остались в долгу, они развернули в ответ аналогичный проект «Тайфун», ибо при их доктрине «лодки делаются для ракет», другого решения было не найти...
«Что знает этот Гном о том, как меняются доктрины? За счет кого и за счет чего это происходит? Только блестящие рекомендации помогают таким типам прийти в Управление». Слушая Гнома, Первый понял, почему Советский Союз проиграл. За неумение посмотреть на себя со стороны, за страх формы, за свободу первой степени - гордо сбросить седока, чтобы потом быть больнее пришпоренным.
— Так или иначе, к середине 1980-х годов стратегическое положение на Тихом океане оставалось стабильным. Соединенные Штаты сохраняли некоторое преимущество за счет лучшей системы базирования, превосходства в авианосцах и наличия союзников на ТВД, но оно было меньше, чем когда-либо, тем более что СССР, наконец, привел в относительный порядок свой главный «приз» во Вьетнамской войне 1964—1971 гг. — военно-морскую базу Кам- ранг в Индокитае — я закончил, Сергей Николаевич, — сказал Гном. — Если у вас нет вопросов...
— Спасибо! — откликнулся Первый. — Я жду статью в «Военное обозрение». Я услышал вашу концепцию. Она нам очень пригодится. Я дам вам знать. Отметьтесь в бухгалтерии, пожалуйста. — Гном улыбнулся, раскланялся и вышел.
Первый вспомнил, как познакомился с Гномом заочно год назад. Однажды поздним вечером сидел на работе и машинально открыл чью-то недописанную статью, присланную ему курьером из тусовки Горского. Игоря он считал незадачливым дипломатом, но для начинающего управленца у него был пана и мозги. И принцип двух слабостей к нему не подходил. Владлен хвалил Горского. Автор статьи погиб при странных обстоятельствах — сообщалось на полях. Ничего не шевельнулось тогда у Первого. Погиб и погиб.
— Что ж, поглядим, — решил он пустынным вечером, когда управление засыпало перед завтрашней утренней беготней, а Первый оставался один на час «подумать о делах, о сургуче и так далее...». Время медленных чтений, спокойной аналитики. Рай. Праздники.
«Кроме нефти и газа, Сахалинская область — это уголь, редкозельные металлы, это "морские пастбища" невиданной биологической продуктивности. Это земля невероятной, фантастической даже для Дальнего Востока красоты! Наконец, это зона взаимодействия русского, японского и американского постиндустриальных проектов и область контакта трех великих цивилизаций.
Достаточно для того, чтобы считать это "географическое понятие" одним из бриллиантов российской императорской короны».
«Эко загнул! Имперские идеи! "Корона Российской Империи, или снова неуловимые". Поймать ребяток Горского в ступе — раз плюнуть. Пока они просто еще никому не помешали», - думал разведчик Первый, переживший за свою жизнь уж три-то провокации точно. Автор статьи потом оказался хорошо известным Первому, причем Первый доподлинно знал, что в смерти этого человека замешаны японцы, а те, кто его оплакивали, принадлежат к элитам трех держав. И Статьи Редактора были маленьким хобби, даже не прикрытием. Чудеса! Он сидел в кабинете и читал, словно оторванный от реальной картины. Затмение, что-ли, нашло ... Или Провокация? Фредди Крюгер придет за тобой, он вылезет через Интернет и превратится в нидзя-черепашку, которая вовсе не горит желанием тебя защищать, потому что ты, Полковник, — олух царя небесного, и все твои казематы - не помеха японским девочкам, которые лезут из телевизора и от которых стынет кровь».
«Восхищаться Сахалином можно бесконечно. Это остров, в реках которого до сего дня не только водятся, но и ловятся таймени». Тут Редактор, Первый даже вспомнил, какая у него была кличка..., конечно, цитировал Джерома. Кто читает сейчас Джерома? Кто знал, что разведчику Афанасьеву Георгию Константиновичу было к шестидесяти, и то - по последнему паспорту, а они у него не совпадали по датам и местам рождения.
«Последняя статья, что ли? Точно... Вот черт! Что она делала у Владлена? Причем здесь Гном и его больница? Лучше б этот лейтенант допивал свои праздники... и не бередил мою душу. Как все плотно спутано! Еще не поздно расформировать эту детскую группу», — подумал тогда Первый. Но группа выжила. И вот он сейчас ищет, как бы ему поточнее направить свои усилия на ее пересоздание во имя. Эх!
«Остров, где тонкая цепь дюн отделяет теплые лиманные озера от холодных вод Охотского моря, так что при минимальном желании можно купаться "контрастно". Остров, где, как и в Японии, почти вся природа носит "местный" эндемический характер.
Но это также остров без местного населения, без промышленности и без границ...»
Вот это точно. Первый был на Сахалине всего пару раз, но подолгу, и понимал про виртуальную реальность этого мира, который, не смогли захватить пока ни живущие там русские, ни японцы, ни униженные в нем то гордые, то хитрые корейцы.
«Освоение Сахалина во все времена носило колониальный характер. Как следствие, сложилась особая "колониальная", а в нашем случае — еще и островная колониальная психология. Я уже писал, что человек может прожить на острове двадцать лет, находясь каждый год в полной уверенности, что уж этот год — последний».
«Он уже знал, когда писал...Черт... Как скручиваются судьбы мертвых и живых, и эти жгуты не развязать...»
«Изменить эту психологию мог бы вахтовый метод работы (конечно, здесь вахты измерялись бы пластами исторического времени — пять, десять, пятнадцать лет), возвращение старшего поколения "на материк" и строительство Моста, соединяющего Сахалин с Хабаровским краем и являющегося символом присутствия России на Востоке».
Документы по мосту Первый собрал еще будучи майором, они медленно работали на себя и на мост. Осталось подтянуть парочку государственных программ и запугать военных.
«Построят Мост, дружок, построят, я пройдусь по нему за тебя, вот ведь романтик транспортных сетей...», — усмехнулся Первый. В душе у него и тогда, и сейчас поднималась тихая ярость. Он это состояние любил, он на нем работал, последний доклад он сделал на такой вот ярости, а на Украине не смог ее вызвать, была апатия и вязкий безнадежный гамбит. Он отыграется. Он был мастер отыгрываться. Зачем они убили разведчика Афанасьева? Он всю жизнь занимался Балканами, а на Востоке был недолго и по любопытству. Зачистку, что ли, начали?
«Необходимо, наконец, сменить железнодорожную колею на Сахалине, уравняв ее с российской (откровенно говоря, для меня было полным потрясением выяснить, что эта простейшая и необходимая из стратегических соображений работа не была выполнена ни при И.Сталине, ни при Н. Хрущеве)».
