В комнату стремительно вошел высокий мужчина, поздоровался по-русски с легким акцентом и направился прямо к Первому:
— Приветствую, полковник, я опоздал, виноват, исправлюсь, ехал, на переправе не меняют, вы меня, конечно, не помните. Меня зовут Альфред.
«Хорошее имя для немца! — подумал Первый. - И хороший русский. Если это второй фронт, то мы пропали». Первый вспомнил Зальцбургский семинар, библиотеку с электронными корешками и портрет Шлиффена, ненавязчивый из темноты. Шлиффена звали Альфредом. Но он давно умер.
Вся «культура» куда-то рассосалась, словно эти господа, обремененные речами о ней, были для отвлечения внимания. «Совсем, он, Первый, мышей не ловит». Они остались с Альфредом и Игорем. Вполне удачный кворум для «измены Родине». Первый только недавно, три месяца назад встряхнулся от шелестевших над головой статей за превышение полномочий, использование служебного положения и прочих менее таинственных нарушений. Надо ж, японцы успокоились, так немчура проснулась. «Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен, а в гостинице советской поселился мирный грек», - произнес Первый.
- Я знаю другую песню на русском, — ответил Альфред и почти без акцента заговорческим голосом пропел: «Весна, а меня не пускают в отпуск, за то, что я съел сверхсекретный пакет».
«Вот, блин, у немцев подготовка. Я им, пожалуй, современный берлинский шлягер и под расстрелом не пропою. А тут субкультура малой группы или по Интернету все на тему скачали и залили в мозги. Тоже, кстати, дешево и помогает. Игра в русскую ментальность. Что, где, когда и о чем поют?»
- Я приехал как частное лицо, — начал Альфред.
— Ну да, как частное лицо к опальному полковнику СВР..
— Я приехал с некими беспокойствами...
— Вот это здорово, — засмеялся Первый, он уже расслабился от курьеза беседы.
- Да, о судьбах мира и о честной конкуренции между его частями, — упорно продолжал Альфред. «Хороший мужик, наверное, только немец никакой, австрияк, пожалуй».
— Я читал работы вашей группы, — продолжал гость. — Есть два варианта — напасть на Россию во время вашей битвы за восток или не напасть.
- О да, вы, я вижу, всерьез рассчитываете на японцев?
- Я — да. Правительство пока нет. Но ведь и у вас трудности с восприятием ваших действий наверху. Мы с вами, Сергей Николаевич, давно служим кому-то другому...
— Мировому правительству, что ли? - Первый развеселился. - Бросьте Альфред, я давал присягу вполне национальному правительству и территориально тоже зафиксированному. На том и стою.
— Я бы хотел участвовать в следующей игре по Русско- японской войне и прошу вашего содействия.
Разведчик не должен балдеть. Но Первый обалдел, по- настоящему и уставился на Игоря.
Игорь нейтрально так, смотря в сторону, ответил:
— Ну, мы планируем вторую игру на сентябрь 2010 года: как раз первую изучим, и технологии подтянутся, а ваше участие, Альфред, зависит от денег. Зальцбургский семинар мне пока не по карману. Ну, как бы это сказать, — возможен обмен студентами.
Альфред поклонился и вышел.
Игорь подошел к Первому и сказал:
— Три Магомета могут обойти гору с трех сторон. Их зовут Владлен, Кирилл и я. Мы также можем срыть гору и подтянуть ее к себе. Победить Голем - невозможно, но превратить его в сторожевого пса — вполне. Вы будете приглашенным Гуру. Защищайте докторскую. У вас есть почти два года. А немцы, ну, они немцы и есть. Как поет наш Гном: «А до войны вот этот склон немецкий парень брал с тобою». История сюжетна, как сволочь... Мы всегда сначала обмениваемся с немцами своими разработками, а потом воюем друг с другом. Лояльность прошлому.
— Ты забыл Гнома среди Магометов, он, кстати, уже рассчитал всю войну.
— Нет, он такой же «пятый элемент», как и вы, Сергей Николаевич. А дом этот — просто площадка. Людям хочется чему-то содействовать и быть причастными, играть в шпионов и творить заговоры. Господин Невзоров давно понял, что если ему не пропишут позиции и не заставят их вызубрить, то Министром ему не бывать. Так что, мы готовимся к войне, а он к власти. Раньше в Америке все прикрывались званиями «писатель-фантаст», а у нас сегодня модно говорить о постмодерне.
2009 год, октябрь
Раздел Китая, который уже три месяца обсуждала вся мировая общественность, принес отделу массу неприятностей.
Во-первых, Первый улетел в Шанхай на две недели, во-вторых, все Управление вопило, что Китаем нужно заниматься, а не цивилизованной Японией, которая вооружается только затем, что денег некуда девать, а настоящий дракон вырос в Китае. И что там будет? И граница у нас не такая как с Китаем. Разве море — это граница? Вы браконьеров с Итурупа спросите, какая это граница? То-то же. Эткина забрали из отдела волевым порядком. Второй юный лейтенант вообще не оправдал надежд группы и приглянулся в гараже. Китайские дела сильно расстроили карьеру Игоря, он приходил жаловаться, что кресло заместителя министра от- рыдалось о нем и повернулось к другому лесу передом. Что Сибирь ему вотчина теперь, а не московские кабинеты. Да и в АТР все изменится. Валюты замерли. Но и впрямь надоел их бег по кругу. От доллара к евро, от евро к акю, проблеск динара и похороны оного. Да мало ли чего случилось за эти годы: в России это сформировало чрезвычайно легкое отношение к деньгам.
— А в Японии — к смерти, — мрачно шутил Кирилл. Он занимался экономикой, а не игрой на понижение—повышение. Ему бы хотелось производить, а приходилось стабилизировать рынки. Когда Первый увлек его обратно дипломатией, Кирилл вздохнул с облегчением. Новая Маньчжурия требовала к себе внимания. А Корею он уважал за технологический рывок, впрочем, безрезультатный. Нет резона накладывать макияж перед чисткой авгиевых конюшен. Под конюшнями Кирилл понимал АТР, а под чисткой—войну, спроектированную Гномом. Но южные корейцы хотя бы «создают впечатление гармонии», и инновации дня них имеют большее значение, чем накопительство, собирательство и охота, как шутил отец, отзываясь об экономике российской.
Сам Кирилл делил экономику на производящую, ресурсную и транзактную. Он бы с удовольствием производил хайтек и на нем собирал бы экспертные группы высокой аналитики для службы в свободное время экономикам транзактным. Но все время делать иллюзию не хотелось, а приходилось. Игорь был куда более спокойным менеджером, и жаль, что китайская эпопея подвинула его управленческую карьеру.
Китайцы, конечно, подгадили своим развалом не только нашим менеджерам, но и «Соединенным Штанам» тоже. Гном с улыбкой принес похожую на передовую статью из консервативного и озабоченного своей репутацией американского журнала и зачитал: «США с самым крупным внешним долгом и самыми серьезными задолжностями населения по кредитам — единственная страна мира, которая пока удерживается в роли гегемона мира, и прогноз ее развития печален, либо для нее самой, либо для этого самого мира».
Мы уходим (3)
2010 год, август
