Я начал преподавать. Мне никогда не нравился этот род занятий — формальное аудиторное преподавание — это так, хотя некоторые говорили, что у меня это хорошо получается. В те первые годы моей профессиональной карьеры среди аспирантов, которым я преподавал, были: Гизелли, который позднее сделал карьеру в области промышленной психологии; Кратчфилд и Баллачи, будущие представители школы социальной психологии; Чарли Гонзик, ставший клиницистом; Джон Гарднер, занимавший впоследствии пост министра здравоохранения, образования и социального обеспечения в администрации Кеннеди и Джонсона, и некоторые другие известные люди. В дальнейшем в числе моих аспирантов были Джерри Хирш, генетик, представитель школы бихевиоризма, проживающий ныне в Иллинойсе, и Дэн Бэйли, приверженец количественной психологии, ныне проживающий в штате Аризона.
ИССЛЕДОВАНИЯ
Тогда же я начал заниматься исследовательской деятельностью, причем очень интенсивно. Меня заинтересовали две взаимосвязанные проблемы в психологии. Я желал изучить наследственные причины поведения и хотел дать количественное описание процесса научения.
Я всегда считал и теперь считаю, что количественные описания могут помочь в создании адекватной теории научения. Я опубликовал такое описание, фактически я опубликовал 12 таких описаний, все в «Журнале сравнительной психологии». Через минуту я опишу вам то, что мне удалось обнаружить, но прежде я хотел бы отметить, что одним из самых глубочайших разочарований в моей жизни явилось для меня то, что никто не посчитал мои описания тем, чем считал их я, то есть исчерпывающей теорией научения. И, кстати, не такой уж плохой, поскольку она позволяла осуществить важное прогнозирование поведения крыс в лабиринтах.
Я полагаю, что внес вклад в различные отрасли психологии. Я внес вклад в поведенческую генетику, в ваше понимание процесса научения, у меня имеются некоторые скромные достижения в области статистических процедур, которые могут быть применены в науках о поведении, и я сам использовал эти статистические процедуры в той сфере, которую другие называют экологией поведения. Позвольте мне очень кратко описать свою работу в каждой из указанных выше областей.
ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ГЕНЕТИКА
Когда я впервые приехал в Беркли, Толмен только что опубликовал результаты эксперимента по селективному выведению, в котором он пытался получить две популяции животных, одна из которых легко поддавалась бы научению, а вторая делала бы много ошибок.
Эксперимент имел ограниченный успех: животные первого поколения отбора реагировали на давление отбора; однако показатели у животных второго поколения отбора регрессировали до средних значений. По моему мнению, Толмен сделал две ошибки. Самая серьезная состояла в том, что селективное выведение было основано на выполнении животными заданий в лабиринте сомнительной надежности.
Вторая ошибка заключалась в том, что Толмен слишком скоро прервал проведение эксперимента. Те, у кого была специальная подготовка в генетике, знали, что интерпретации, основанные всего на двух поколениях селективного выведения, являются довольно шаткими.
Фактически, Толмен допустил третью ошибку. Он осуществлял родственное спаривание, хотя пытался достичь селективного выведения. Это серьезная ошибка, поскольку инбридинг истощает генетическую дисперсию, от которой зависит селективное выведение. Я сам допустил такое упущение, не зная о том, что это ошибка. На нее мне спустя годы указал Джерри Макклиарн, который пришел работать на факультет в Беркли в конце 1950-х годов.
МОИ ЭКСПЕРИМЕНТЫ ПО СЕЛЕКТИВНОМУ ВЫВЕДЕНИЮ
Как бы то ни было, еще один студент, Джеффрис, и я убедили Толмена сделать еще одну попытку, на этот раз с использованием лабиринта известной надежности. Мы построили действительно надежный лабиринт в форме буквы Т, с семнадцатью отсеками. Голодные крысы в течение 22 часов бегали в этом лабиринте в поисках корма. При таких условиях испытаний нечетный-четный показатель надежности наших измерений, выраженный в количестве ошибок, сделанных животными, составил 0,93. Мы опубликовали наши результаты; насколько мне известно, это был первый случай, когда сообщались показатели надежности методов измерения, использовавшихся в экспериментах по научению животных.
Тол мен и Джеффрис начали проявлять нетерпение. Эксперименты по селективному выведению занимают много времени. Я приступил к оставшейся части эксперимента самостоятельно, не подозревая, что у меня уйдет более десяти лет на его проведение. Как выяснилось, первой моей задачей было найти достаточное количество крыс для эксперимента, и мне пришлось обойти для этого всю территорию колледжа в Беркли: я достал несколько крыс на факультете анатомии, еще несколько — на факультете зоологии и так далее, пока мне не удалось собрать базовую популяции, разнородную исходную популяцию примерно в 100 штук. Как я уже указывал выше, селективное выведение зависит от генетической изменчивости в пределах популяцию, так что тот факт, что моя исходная популяция была неоднородной, имеет важность. Слово «гетерогенный» (то есть неоднородный) имеет греческое происхождение, hetero означает «другой», a geneous относится к генетическому материалу, генам.
Я проверил поведение этих гетерогенных животных в лабиринте и получил картину распределения ошибок. Некоторые крысы в ходе «освоения» лабиринта делали много ошибок, другие — относительно мало. Затем я отобрал для размножения самых сообразительных крыс и скрестил их между собой. Точно так же я поступил с самыми «тупыми» крысами. В свое время я получил приплод в результате этого спаривания. Полученный приплод я снова испытал в лабиринте, когда крысы достигли подходящего для эксперимента возраста. Затем я скрестил самых сообразительных крыс из линии «умных» крыс с самыми несообразительными крысами из линии «тупых» крыс и по прошествии соответствующего времени испытал их потомство, и так далее. Я получил двадцать одно поколение крыс методом селективного выведения.
Эксперимент оказался успешным. Выведенные мною линии сильно отличались одна от другой по числу ошибок, которые делали крысы во время освоения лабиринта. В самом деле, к седьмому выведенному мной методом селекции поколению крыс распределение ошибок было столь велико, что показатели ошибок больше не перекрещивались. Самая глупая крыса из «умной» линии делала меньше ошибок, чем самая умная крыса из «глупой» линии.
ЗНАЧИМОСТЬ И ВОЗМОЖНОСТЬ ГЕНЕРАЛИЗАЦИИ
Как я говорил, эксперимент оказался успешным. Он имел успех и имеет его до сих пор, насколько можно судить по числу ссылок на мой эксперимент, которые продолжают появляться в настоящее время. Этот эксперимент обсуждается почти в каждом учебнике по введению в психологию, выходящем из печати в ваши дни, к моей великой радости.
Результаты эксперимента были значимыми, причем, по трем причинам. Во-первых, потому что они продемонстрировали, что способность к научению, которая совершенно недвусмысленно является фенотипом, в большой степени зависящим от факторов окружающей среды, имеет генетическую основу. Во-вторых (и я прошу отметить, какое было время: зенит славы бихевиоризма и американской теории научения), эти результаты имели важность потому, что они ясно продемонстрировали несостоятельность идеи Уотсона, Куо и Данлэпа о создании психологии, в которой нет места фактору наследственности. В-третьих, что наиболее важно, эти результаты были значимыми, поскольку мы создали биологический материал, на котором и мы и другие могли проводить множество последующих экспериментов.
