Для Витте особое значение имело то, чтобы слухи были опровергнуты именно со страниц «Нового времени» – газеты, которую внимательно читал император и представители высшей бюрократии. О том, насколько важна была для Сергея Юльевича реакция Николая II на газетные публикации, свидетельствует и то, что в исключительных случаях министр применял к представителям прессы даже репрессивные меры. В апреле 1896 года Суворин записал в своем дневнике: «Министр внутренних дел Горемыкин призывал сегодня меня и говорил назидательные речи о “Маленьком письме”, помещенном в №… где я немножко осуждал девальвацию. С.Ю. Витте пожаловался…» Горемыкин пригрозил Суворину, что «примет меры». При этом, как видно из дневниковой записи Суворина, на статьи обратил внимание император: «Еще в прошлый четверг государь сказал, ‹…› что ему надоела эта болтовня о девальвации»
[139].
На кого намекал Витте, говоря, что его имя хотят опорочить перед царем? Как можно предположить, речь шла прежде всего об С.Ф. Шарапове – его обвинения против министра были выдержаны в подобной стилистике: в них видны буквально текстуальные совпадения с теми обвинениями, на которые указывал Витте. В одном из недатированных писем к Суворину Шарапов настаивал: «Мы накануне государственного банкротства, ‹…› а Витте кричит va banque и, пользуясь неопытностью Царя, доводит до катастрофы…»
[140]
В данном случае можно наблюдать яркий пример социального антисемитизма, когда на первый план выходил мотив экономического притеснения. Министр финансов представлялся как своего рода «жертва» евреев, объект их воздействия. Но находились и те, кто готов был объявить министра ключевой фигурой «еврейского заговора».
Серьезным доводом противников министра стало еврейское происхождение его второй жены. Сергей Юльевич был женат дважды. С первой супругой – Н.А. Спиридоновой, дочерью черниговского помещика, он познакомился в конце 1870-х годов в Одессе. Спиридонова была замужем, хотя жила отдельно, и воспитывала дочь. Витте вскоре добился у ее мужа развода. В 1890 году Сергей Юльевич овдовел.
Матильда Ивановна Лисаневич, в девичестве Нурок, крещеная еврейка, на момент знакомства с Витте в 1891 году была замужем, однако министр стал настойчиво добиваться ее расположения. Дело обросло пикантными подробностями ее развода с первым мужем, которые обсуждал весь Петербург. Сплетники утверждали, что Сергей Юльевич заплатил оскорбленному мужу 20 (по другим данным – 30) тыс. рублей и обеспечил предоставление ему казенного места с содержанием не менее 3 тыс. рублей в год в качестве отступного за согласие на развод. Витте пришлось пригрозить Лисаневичу высылкой, к решению своей проблемы он привлек министра внутренних дел Д.С. Сипягина, с которым был в приятельских отношениях. Злословили, будто царь на прошении Витте о браке оставил резолюцию: «Хоть на козе»
[141]. Матильда Ивановна была решительной и твердой женщиной и имела большое влияние на своего мужа. В игорном Петербурге 1890-х годов золотые пятирублевые монеты называли «матильдами» – в честь супруги создателя золотой валюты
[142].
Несмотря на все старания сановного супруга, Матильду Ивановну так и не приняли в высшем свете. Против жены министра финансов были настроены вдовствующая императрица Мария Федоровна и царствующая императрица Александра Федоровна. Сохранилось много свидетельств современников о незавидном положении семейства Витте
[143]. Столичное высшее общество, само не отличавшееся чистотой нравов, по отношению к «Матильде», как ее пренебрежительно называли, было настроено предвзято и, по выражению камергера И.И. Тхоржевского, ставило ей «всякое лыко в строку»
[144]. Судачили о ее небезупречном прошлом, о якобы имеющихся у жены министра любовниках… Некогда приближенный к графу журналист утверждал: «Нет петербуржца, не знающего, чем был для Вашей супруги князь Котик Оболенский»
[145]. Сложно сказать, насколько эти сплетни соответствовали действительности, но у супруги Витте была вполне определенная репутация.
Если верить военному министру А.Н. Куропаткину, в 1904 году министр юстиции Н.В. Муравьев убеждал его, будто Витте, подговариваемый своей женой, «еврейкой чистой крови», заключил тесный союз с евреями и опутывает Россию: «Инспирируемый своей Матильдою, он тоже ненавидит Государя и в своей ненависти может зайти далеко. Муравьев и ранее намекал мне, что в происходящих внутри России волнениях он готов заподозрить Витте. Что он готовится, если бы была перемена царствования, захватить власть в свои руки»
[146]. Согласно сведениям, приведенным в дневнике генерала Н.П. Линевича, мнение о причастности отставного к тому времени министра финансов к «еврейскому заговору» «переходило из уст в уста, все гостиные этими слухами были наполнены…»
[147].
Высокопоставленные враги Витте внушали мысль о его изменнических планах императору, а еврейское происхождение супруги министра упрощало им задачу. Влиятельный среди столичной бюрократии генерал Е.В. Богданович в письме от 28 июля 1905 года убеждал царя, будто Витте, уязвленный холодностью императорской семьи к своей жене, готовит страшную месть: за унижение он «отплатит гибельным концом всей династии Романовых…». Далее Богданович прямо обвинял Витте в измене: «Он подкапывается под самодержавный трон, сам пользуясь охраною правительственной власти ‹…› играет роль Катилины. И ему мы, как древний Цицерон, готовы воскликнуть: “Иди, Сергей, к твоим тайным друзьям, чтобы всем стало наконец ясно, что ты наш явный враг”»
[148].
