Информация об издании газеты графа Витте не находит подтверждения в источниках личного происхождения. Это ставит вопрос о специфике сотрудников ДП как трансляторов общественного мнения, их источниках информации и способах работы с ними. Прежде всего полицейские были выраженными представителями «образованного общества», за настроениями которого призваны были наблюдать. Претендуя на роль посредников между властью и обществом, чины ДП фиксировали в своих отчетах все существовавшие в обществе версии и интерпретации событий, которые могли бы представлять интерес для правительства. Среди их источников информации были как уникальные (секретная агентура, наблюдение, материалы перлюстрированных писем), так и взятые из общего информационного пространства данные (пресса, различные печатные издания, уставы обществ, слухи, разговоры и т. д.)
[471].
Вероятно, этим объяснялись и расхождения в оценках, к примеру, целей Витте, которые он якобы преследовал, решив создать собственную газету. Суждения в докладах обуславливались характером той активности, которую Витте развивал в текущий политический момент (т. е. информационными поводами, вбрасываемыми графом в круговорот общественного мнения). Среди этих суждений – постоянные разговоры о новом призвании Витте во власть, о разоблачениях им полиции в связи с покушением и т. д. Очевидно, что сотрудники департамента не имели представления о действительных намерениях власти (императора) в отношении сановника и являлись скорее фиксаторами наиболее распространенных в обществе версий.
Весной 1912 года началась подготовка к выборам в IV Государственную думу. В это же самое время вновь заговорили о возвышении Витте и о том, что с этой целью он делает ставку на Г.Е. Распутина. Один из знакомых графа в Москве, по-видимому не занимавший высоких постов в правительстве, но хорошо знавший настроение общества, писал Сергею Юльевичу 17 марта 1912 года: в Москве только и разговоров, что об их, Витте с Распутиным, тайных происках. Отправитель сообщал, что его часто просят подтвердить или опровергнуть эти толки, потому как его знакомство с графом известно: «Меня сегодня на эту тему расспрашивали по крайней мере десяток раз, и спрашивали все в такой форме, что решительно невозможно что-нибудь не ответить». Отмечая те или иные пересуды москвичей о «старце», знакомый добавлял: «Передавать Вам о них не могу, потому что я не в состоянии подыскать приличной формы для передачи этих разговоров». По утверждению знакомого Витте, слухи о том, что граф – «самый пламенный и сильный защитник Распутина в высших сферах», были пущены в оборот А.И. Гучковым
[472]. Лидер октябристов занимал по отношению к Распутину непримиримую позицию, добиваясь его удаления от царского двора.
Вопрос об отношениях между Витте и Распутиным сложен. Есть немало мемуарных свидетельств того, что отставной министр пытался через «старца» повлиять на Николая II и вернуться к власти. Но эти сведения очень разноречивы. Если верить воспоминаниям А.А. Спасского-Одынца, в декабре 1913 года он был неожиданно приглашен на завтрак к директору фирмы «Деньги» А.Ф. Филиппову, где находился и Распутин. Там бывшего секретаря Витте якобы стали просить свести «старца» с графом. Спасский отказался, пообещав лишь, что сообщит ему о «большом желании Распутина быть принятым графом»
[473]. Один из «секретарей» Распутина, известный А.С. Симанович, писал, что именно благодаря его содействию Сергей Юльевич и «старец» впервые встретились лично и будто бы уже в начале Первой мировой войны, осенью 1914 года, Витте пообещал Симановичу в благодарность за содействие разрешить «еврейский вопрос», как только вернется к власти. Согласно версии Симановича, граф и Распутин даже условились купить «Новое время», чтобы прекратить шовинистическую агитацию, развернутую газетой в начале войны
[474]. В то же время существуют другие свидетельства, согласно которым Витте и Распутин познакомились раньше, по-видимому в 1910 году. Согласно воспоминаниям отца Илиодора, Распутин и их общий знакомый, журналист Г.П. Сазонов, уговаривали его в апреле 1910 года поехать к Витте. «Старец», к этому времени посетивший графа несколько раз, полагал, что Витте «человек хороший», и считал его «особенно дорогим другом» и «очень умным и благородным», а потому пытался провести его на «какой-либо высокий пост», к чему, говорил Распутин Илиодору, граф «очень стремится, но, – заключал “старец”, – пока не выходит»
[475]. 18 августа 1911 года Сазонов, полагавший, как и Распутин, что Столыпин скоро получит отставку, спрашивал Витте в письме, не согласится ли он стать премьером. «Старец» якобы готов был всячески этому способствовать
[476]. О данном эпизоде журналист позже рассказывал и В.Н. Коковцову
[477]. Кроме того, в литературе неоднократно отмечались встречи Матильды Витте со «старцем» при посредстве духовника их семьи и знакомого Распутина – епископа Варнавы
[478]. Возможно, контакты сановника со «старцем» происходили через супругу. Единственное документальное свидетельство, которое заслуживает доверия, – это данные наружного наблюдения за графом, в которых зафиксировано, что 7 сентября 1914 года Витте посетил Варнаву «в то время, когда у последнего находился Распутин, пробыв там 45 минут»
[479].
Если верить свидетельствам Сазонова и отца Илиодора, то в 1913 и 1914 годах Сергей Юльевич и «старец» уже были знакомы лично и версия Симановича недостоверна. Скорее, в данном случае можно наблюдать, как активируются юдофильская репутация Витте, представление о его манипуляциях общественным мнением и даже недавние пересуды о намерении издавать собственную газету. Одно можно сказать наверняка: уже с 1910 года начали рассуждать об особых связях между Витте и Распутиным, а в 1912 году эти разговоры стали намного интенсивнее
[480].
