«Горячую» новость, будоражащую публику, сообщал Дубровину и правый деятель В. Крушеван: «У нас уже 10 дней в высшем кругу общества сильно поговаривают о Витте и даже прочат его в премьер-министры. Неужели это возможно? До меня дошли слухи, что Д.И. Пихно очень расположен к Витте и якобы способствует ему пробраться к власти. Это я докладываю Вам для сведения, но за точность не ручаюсь»
[491].
Можно привести целый ряд подобных документов
[492]. Вряд ли процитированные выше выдержки из писем можно назвать оригинальными – в них содержатся довольно банальные утверждения о репутации Витте. Вместе с тем такой сильный эмоциональный отклик, причем в ответ на непроверенную информацию или на очередной слух, красноречив сам по себе. В источниковедческом плане он ценен по меньшей мере одним: не приходится сомневаться в непритворной искренности, настороженности, переходящей в страх перед последствиями возможного возвращения Витте к власти. Отставной бюрократ, фактически не занимающий никаких ответственных постов, прочно ассоциировался с нежелательным – для людей, исповедующих подобные взгляды, – поворотом в общественно-политической жизни. Очевидно, также можно говорить о растерянности и ощущении нарастающего кризиса среди крайних монархистов.
Помимо внутренних неурядиц, сильное беспокойство в обществе вызывали и вопросы внешней политики. Предполагалось, что граф, ввиду своего разностороннего опыта, вполне может вернуться в качестве руководителя российской дипломатии.
О назначении Витте на место С.Д. Сазонова, министра иностранных дел (1910–1916), стали говорить именно весной 1912 года. Один из чиновников ведомства передавал в личном послании разговоры публики: «Говорят, у нас в министерстве предстоит перемена шефа: вместо Сазонова прочат Витте, с титулом канцлера»
[493]. В интерпретации автора другого перехваченного письма, также датированного мартом 1912 года, сам факт разрастания слухов о скором новом возвышении отставного реформатора служил определенным симптомом перемен в закулисье высших сфер накануне выборов в Государственную думу: «А что-то как будто полевело в сферах ‹…› Витте ездил в Царское Село, а на днях едет в Ливадию. Кто говорит – займет место Сазонова, а кто прочит его министром финансов ‹…› Были сведения даже, что Витте станет обер-прокурором Синода?! Вот так камуфлет! Но главнее всего, что дался вдруг всем Витте на память. Ведь неспроста же это?»
[494] В данном случае важна была не столько возможная новая должность графа, сколько постоянное упоминание его имени в околополитических сплетнях, порой доходивших до абсурда.
Наконец, интерес представляет и более позднее письмо (от мая 1912 года) из Одессы, адресованное лично графу Витте. Оно позволяет утверждать, что сплетни комментировались и приверженцами крайних политических течений:
На днях член Государственной думы А.К. Демьянович, будучи в Одессе, в одном обществе, где говорили, как о слухе, о предстоящем назначении Вас министром иностранных дел, дал очень плохую оценку почти всем министрам, и, по его мнению, единственный умный и способный человек, который знает все и вертеть умеет колесом, – это граф Витте, – будто такого же мнения держится большинство депутатов. Демьянович – крайний правый
[495]. ‹…› Цель моего письма заключается в том, что если бы Вам понадобились какие-нибудь сведения от правой организации, то я надеюсь, что Демьянович мне их даст…
[496]
Отношение к Сазонову в русском обществе не было однозначным: его жестко критиковали за отступление перед австро-германским блоком на Лондонской мирной конференции 1912–1913 годов, где российская дипломатия согласилась с требованием стран Тройственного союза создать отдельное албанское государство и таким образом отрезать Сербию от Адриатического моря. Интересно, что подобный же список «претензий» был к Сазонову и у Витте. Так, И.И. Толстой 13 декабря 1912 года записал содержание беседы с графом, посетившим его с дружеским визитом. В ходе доверительного разговора бывший министр финансов назвал внешнюю политику Сазонова «бездарной», также нелестно отозвавшись о его роли на Лондонской конференции
[497]. На рубеже 1912–1913 годов антисазоновские настроения в обществе усилились, и дело было не просто в симпатиях и антипатиях: «в сферах» шла жесткая закулисная борьба за смещение Коковцова с должности премьер-министра, и атака на Сазонова являлась частью этой кампании. В прессе велась травля министра иностранных дел, в ходе которой высказывалась мысль, что министерство нуждается в притоке новых, «энергичных» людей
[498]. Вероятно, именно такие тенденции в общественных настроениях следует считать импульсом, порождавшим толки о скорой отставке Сазонова. В этом смысле кандидатура Витте как его возможного преемника была не случайной.
Любопытно письмо некоего М. Леоновича из Женевы, принадлежавшего к числу постоянных корреспондентов графа. В марте 1912 года Леонович передавал Сергею Юльевичу мнение одного из американских дипломатов, высказанное в момент отзыва из Турции Н.В. Чарыкова
[499]:
