Задолго до первого представления «Большого человека» в кулуарах сплетничали о том, что главный герой комедии – именно Витте и в ней будет выведен целый ряд высших столичных сановников. Словом, ситуация с цензурными притеснениями «Большого человека» вкупе с определенной репутацией Суворинского театра обеспечивали интерес публики и будущие сборы.
Между тем автор пытался предложить свою пьесу и для постановки в Московском Малом театре. В конце июля он писал режиссеру А.П. Ленскому:
Вчера я выслал вам посылкой мою новую пьесу «Большой человек». Написана она уже месяца 2 назад, но я ее переделывал согласно требованиям цензуры. Теперь, надеюсь, она не встретит больше препятствий, по крайней мере цензор обнадежил. Пьесу эту читал уже и принял для постановки в Малом театре Суворин. Больше я никому ее не показывал, хотя в печати уже пустили слух о ней. Здесь новый режиссер Малого театра мечтает о 100 сборах; я же мечтаю лишь о том, чтобы это новое детище мое удостоилось узреть образцовую сцену Московского Малого театра и быть разыгранной, как и первая моя пьеса [ «Дельцы». – Э.С.]. ‹…› Постарайтесь провести ее на сцену в этот сезон, и я буду Вам безмерно благодарен. Что касается технических деталей, я вполне к Вашим услугам и готов переделать так, как Вы укажете
[580].
Несмотря на то что ожидаемого результата автор не достиг, он отправил Ленскому еще несколько писем, в которых повторял свой вопрос относительно судьбы произведения
[581].
В преддверии премьеры драматург попытался донести главную идею пьесы до будущих зрителей со страниц журнала Суворинского театра:
Желая воплотить в герое моей пьесы государственный талант и сильное призвание к власти, я вынужден был считаться с обстановкой, в которой они получили свое развитие. Как и всякий талант, талант государственный на русской почве встречает органические препятствия для своего полного развития: зависть, лень, косность, интригу и бездарность. В борьбе с этими препятствиями он мельчает, высыхает, разменивается на мелочь. ‹…› В этом – роковая черта почти всех русских государственных дарований. ‹…› Пал Ишимов или нет как сановник – не важно. Думается, гораздо важнее, что он ‹…› обманул себя, свое призвание. Вот ось драмы
[582].
Приближенный к графу публицист пытался убедить общественность в том, что Витте был выдающимся государственным деятелем, который на любой другой почве, кроме российской, мог бы стать великим. Но условия российской государственности не позволили развиться в полной мере его таланту, патриотизму, трудолюбию. Он «большой человек» на фоне окружающих его дельцов и бюрократов. Конечно, репутация Витте как беспринципного политика и карьериста уже сформировалась в полной мере – об этом красноречиво свидетельствует переписка Колышко с Цензурным комитетом. Но Сергей Юльевич, по мысли Колышко, изначально стремился работать для страны и найти применение своим незаурядным способностям на государственной службе. Иначе говоря, именно в окружающей обстановке, уверял Колышко, следует искать объяснение тому, что человек таких выдающихся дарований стал интриганом и карьеристом.
Пьеса впервые была поставлена на сцене Суворинского театра 15 ноября 1908 года, в бенефис Б.С. Глаголина
[583]. Режиссером спектакля был Н.Н. Арбатов. С первого же представления «Большой человек» стал «гвоздем сезона» (вскоре он шел в театре уже пять раз в неделю, в течение трех месяцев, – и неизменно имел успех)
[584]. Последний спектакль на сцене Малого театра состоялся 20 февраля 1909 года
[585]. После сорока полных сборов в столице было решено везти «Большого человека» в Москву и по другим городам России.
Для гастрольного тура организовалась петербургская труппа под началом антрепренера В.А. Линской-Неметти. Роль Ишимова поручили актеру П.Г. Баратову (Бреннеру). Режиссером был тот же Арбатов. Постановка комедии на провинциальных сценах породила новый скандал. Чтобы обеспечить материальный успех поездки, Линская-Неметти поставила Колышко условие: запретить местным труппам играть спектакль. Воспользовавшись правом авторского вето, драматург это требование выполнил
[586]. Ряд провинциальных изданий обратились к своим читателям с предложением бойкотировать постановки «Большого человека»
[587]. Несмотря на это, в провинции интерес к «Большому человеку» был не меньше, чем в столице. В маршрут включили двадцать три города. В Москве пьеса также выдержала сорок сборов (см. приложение 1). Теплый прием ждал труппу Линской-Неметти в Одессе, где первые девять представлений, с 15 по 23 апреля 1909 года, прошли с аншлагом, дав свыше 1400 рублей сбора с каждого спектакля
[588]. Это был большой успех. К примеру, накануне показа «Большого человека» в Одессу привезли «Синюю птицу» М. Метерлинка. Сравнивая успех двух спектаклей, «Одесские новости» признавали: «Гораздо более блестящие дела делает “Большой человек”. ‹…› Небывалое для Одессы явление, когда одна пьеса подряд выдерживает столько представлений»
[589]. Возможно, этот успех объяснялся особым отношением одесситов к графу, своему земляку.
В Херсоне антреприза Линской-Неметти закончилась, так как Вера Александровна заболела нервным расстройством
[590]. Труппа, уже на товарищеских началах, 7 июля опять вернулась в Одессу, где сыграла еще шесть спектаклей. Последний показ «Большого человека» в рамках этого гастрольного тура состоялся в Аккермане, в середине июля. Однако, по-видимому, история «Большого человека» на этом не закончилась. Так, в ноябре 1909 года в переписке театральных деятелей сообщалось, что пьесу возобновили на сцене Московского театра Корша «как боевую»
[591]. По имеющимся сведениям, вплоть до конца 1909 года спектакль ставился и на провинциальных сценах
[592].
