Книга Стражи утраченной магии, страница 30. Автор книги Маргарет Уэйс, Трейси Хикмэн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Стражи утраченной магии»

Cтраница 30

Да и с какой стати ей прихорашиваться? — подумал Рейвен, неохотно подходя к жилищу сестры. Замуж ей не выйти. Такую никто не возьмет в жены.

Утренний воздух струил приятную прохладу. Ранесса дрожала от холода, тогда как обнаженному по пояс Рейвену было вполне тепло. Ранесса постоянно мерзла и даже летом топила очаг, чтобы согреться.

— Что скажешь, сестрица? — спросил Рейвен, стараясь быть терпеливым.

Ранесса хмуро поглядела на него. Ее большие карие глаза щурились от яркого солнца.

— Что Джессан сделал с тем злом, которое он принес в селение?

— Какое же это зло, Ранесса? — возразил брат. — Трофейные доспехи и только.

Она приблизилась к нему вплотную, и ее рука уперлась Рейвену в грудь.

— Джессан принес нам зло, — тихим и глухим голосом повторила она. — Он отдал это тебе. Теперь за него отвечаешь ты. Вы оба. Зло отравляет все вокруг. Если его не убрать, всем нам грозит смерть.

Ранесса придвинулась еще ближе, широко распахнув глаза. В их странных коричнево-красных глубинах Рейвен видел свое отражение. И как в ее глазах отражалось его лицо, так в ее мозгу отражались его собственные мысли. Рейвен испытывал схожий страх по поводу доспехов, только не мог выразить его. Это его обеспокоило. Он не собирался делиться своими опасениями с безумной женщиной. Он попытался отступить, однако Ранесса упорно толкала его к стене своего жилища. Теперь он не мог уйти, не отпихнув ее с дороги, а Рейвену было неприятно к ней прикасаться.

— Куда ты дел доспехи? — спросила Ранесса, и ее голос вдруг стал мягким и завораживающим.

— Спрятал в надежном месте, — только и ответил Рейвен.

— Отрава, — произнесла Ранесса, глядя на брата сквозь гриву густых нечесаных черных волос. — Эта отрава принесет смерть и несчастье нашему селению. И ты будешь виноват. Вы оба с Джессаном будете виноваты, если не избавитесь от доспехов.

С этими словами дрожащая от холода Ранесса (хотя солнце уже начинало припекать) резко повернулась и скрылась внутри своего дымного и темного жилища.

Рейвен немного постоял, ожидая, пока у него перестанет бешено колотиться сердце и он совладает с дыханием. Что же делать? Он пытался убедить себя, что слова Ранессы — не более чем безумный бред. Но если так, тогда и в нем разрастается схожее безумие, ибо сердцем он чувствовал правоту ее слов.

Его особенно встревожило произнесенное Ранессой слово «отрава». Джессан спрятал доспехи там, где жители селения хранили запас провизии на случай неурожая и стихийных бедствий.

Продолжая думать о предостережении Ранессы, Рейвен пошел к дому врачевания, чтобы поговорить с рыцарем. Однако, подойдя к месту, где дорога, ведущая к этому дому, сходилась с дорогой, ведущей к пещере, Рейвен краешком глаза заметил чью-то мелькнувшую тень. Обернувшись, он, к своему неудовольствию, увидел дворфа. Вольфрам появился с другой стороны жилища Ранессы.

Дворф шел, прихрамывая и засунув руки в карманы. Поравнявшись с Рейвеном, он дружески ему кивнул. Рейвен сердито поглядел на него. Уж не подслушивал ли он их разговор с Ранессой? Потом он успокоился: даже если дворф и слышал что-то, он все равно не знает тирнивского языка.

В одном Ранесса права, подумал Рейвен, отирая со лба пот. Эти доспехи не принесут мне ничего, кроме несчастья. Чем скорее я от них избавлюсь, тем лучше. Джессан настолько поглощен сборами, что даже и не вспомнит о них.

Рейвен поменял направление и пошел по дороге, которая вела к пещере. Погруженный в свои мысли, он не заметил, что Вольфрам тоже поменял направление. Оглянись Рейвен назад, он бы с удивлением заметил, что у него было две тени. Одна — его собственная, длинная тень высокого человека. Вторая — коротенькая и коренастая, которая двигалась почти столь же бесшумно, как и первая.

* * *

После всех приключений, волнений и празднества Башэ проспал все утро. Солнце уже успело подняться высоко в небо, когда он высунул голову из-под одеяла. Башэ лежал в Бабушкиной хижине. Он сладко потянулся, потом еще немного понежился, прислушиваясь к переругиванию птиц, занятых устройством гнезда.

Выйдя наружу, Башэ увидел, что к этому времени успело проснуться не более половины его соплеменников. Остальные еще спали: кто в своих убогих лачугах, более похожих на навесы, кто прямо на земле, накрывшись листьями, причем обнаружить спящего таким образом пеквея можно было, лишь случайно наступив на него. Если тревинис не вставал с рассветом, это означало только одно: минувшей ночью он умер. Среди пеквеев лишь немногие могли похвастаться, что видели восход солнца.

Пеквеи считали сон временем путешествия в иной мир, туда, где они могли совершать самые удивительные деяния. То был пугающий и одновременно прекрасный мир. Там они обладали бессмертием. Какие бы ужасы ни случались с пеквеями в мире снов, они всегда возвращались в обычный мир. Поэтому они не понимали, зачем рано просыпаться, насильственно возвращаясь из одного мира в другой, особенно если в мире снов они были заняты каким-нибудь важным или приятным делом.

Башэ поел ягод с хлебом — это были остатки вчерашнего пиршества, — потом решил сходить в дом врачевания, чтобы снести поесть Бабушке и посмотреть, в каком состоянии находится бедный Густав.

Башэ уже собирался пойти и набрать свежих ягод, когда увидел Палеа, возвращавшуюся из селения тревинисов. Палеа была годом или двумя старше Башэ и считалась его невестой. Правда, их тайные любовные отношения длились уже четыре года. Палеа родила ребенка, но нельзя было с уверенностью сказать, является ли Башэ его отцом. Пеквейских детей растили не только матери, но и вся община в целом.

— Ты была в селении тревинисов? — спросил Башэ. — Ты видела Бабушку?

Палеа покачала головой.

— Я отнесла ей поесть, но увидела, что вчерашняя корзина, которую ты мне давал, стоит снаружи и в ней еще достаточно еды. Поэтому я добавила туда свою еду и ушла. Я подумала: быть может, Бабушка находится в мире снов, и не захотела ей мешать.

Башэ понимающе кивнул. Пеквеи будили спящих только в случае крайней необходимости. Они считали, что насильственное пробуждение может помешать спящему найти дорогу из мира снов в этот мир. Оказавшись наполовину в мире снов, а наполовину в обычном мире, можно было сойти с ума. Как говорила Бабушка, именно это и случилось с Ранессой.

Беспокоясь по поводу рыцаря, Башэ поспешил к дому врачевания.

* * *

Вольфрам без труда двигался вслед за Рейвенстрайком. Честному и прямолинейному тревинисскому воину и в голову не приходило, что кто-то может крадучись, тайком, следовать за ним. Он ни разу не обернулся. Вольфрам прятался в тени кустов больше по привычке, чем по необходимости.

Разумеется, дворф понял каждое слово из разговора Рейвена с сестрой, как раньше понял все из подслушанной беседы дяди и племянника.

Вольфрам сразу же невзлюбил Ранессу, но его неприязнь в какой-то мере уравновешивалась странным любопытством. Какая ирония! Девчонка, у которой мозгов не больше, чем у сурка, одна-единственная из всего селения почуяла грозящее зло. Любопытство, однако, сменилось тревогой, ибо Вольфрам заметил, что всякий раз, когда он находился вблизи Ранессы, его серебряный браслет теплел. Дворф решительно не понимал, какое дело монахам до этой сумасшедшей. Ему самому до нее никакого дела не было, и Вольфрам решил держаться от Ранессы подальше.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация