Дроссель ударил по крестовине. Магия Пустоты сделала крепчайшее железо хрупким, как лед. Куски крестовины бесшумно упали вниз.
Дроссель отшвырнул молот и со всей силой приналег на одну из створок. Каким бы силачом он ни казался себе сейчас, один он не мог заменить десятерых молодцов. Ему удалось лишь чуть-чуть приоткрыть створку, но и этого было достаточно.
В щель немедленно протиснулись когтистые мохнатые руки. Послышалось утробное, звериное рычание. На рев многочисленных глоток отвечал один голос. Вероятно, это был командир таанов. Руки таанов дернули створки с такой быстротой, что Дроссель потерял равновесие и рухнул лицом вниз на камни мостовой.
Сквозь приоткрытые ворота внутрь устремились тааны. Дроссель оказывался у них на пути, и его легко могли задавить. Под натиском таанов ворота раскрывались все шире и шире.
В караульной будке отчаянно завопили солдаты, но это было единственное, что они успели сделать перед гибелью. Тааны, вооруженные странного вида кривыми мечами, копьями и дубинами, быстро и жестоко перебили караульных, проломив им черепа, отрезав головы и подняв окровавленные тела на копья.
Приподнявшись, Дроссель понял, что падение спасло ему жизнь. Он поспешно отполз от ворот и притаился в тени стены. Он дрожал от страха, прекрасно сознавая, что тааны, если только они его заметят, немедленно убьют. И бесполезно будет пытаться объяснить им, что он — на их стороне.
Разрывая на себе белый мундир, Дроссель проклинал себя за непредусмотрительность. Он проклинал магов Пустоты, которым в своем бесплотном обличье не составит труда, смешавшись с темнотой, пробраться сквозь вражеские цепи. Пока в суматохе никто его не заметил, однако Дроссель понимал, что его удача может иссякнуть в одно мгновение.
Через ворота в город вливались все новые отряды таанов, неся смерть и разрушение Дункару. С равнин доносились крики, от которых кровь стыла в жилах. Вся армия этих существ пришла в движение и катилась к городу.
Стена, точно стеблями дурмана, быстро покрывалась веревочными лестницами. Тааны проворно карабкались вверх и разбегались в разные стороны. Их соплеменники, проникшие через ворота, теперь уже изнутри помогали расправляться с солдатами, остававшимися наверху стены.
Вблизи тааны производили поистине ужасающее впечатление. Они, как и люди, передвигались на двух ногах. Их рост в среднем достигал шести футов. Некоторые тааны были еще выше. Их ноги и руки были крупными и неимоверно сильными. Лица таанов больше напоминали звериные морды с торчащими из пасти острыми, как бритва, зубами. Глаза у них были маленькими и глубоко посаженными, кожа — грубой и жесткой. Спину каждого из таанов покрывали многочисленные шрамы.
Судя по всему, шрамы не являлись результатом боевых ранений, а были нанесены специально, поскольку составляли довольно сложные узоры. Странным было и одеяние таанов. На некоторых Дроссель видел кольчуги и кожаные доспехи, другие же шли в бой в одних набедренных повязках. Сражались тааны бесстрашно, но понапрасну не рисковали. Оружием они владели очень умело.
Дроссель видел, как один солдат на стене попробовал сдаться в плен окружившим его таанам. Он опустился на колени и поднял руки, прося пощады.
Вначале тааны отсекли ему руки, затем голову, после чего спихнули труп солдата вниз. Обезглавленное тело упало почти рядом с тем местом, где прятался Дроссель. Он понял: сдача в плен — не выход.
Дроссель выхватил меч, решив, что погибнет только вместе с кем-нибудь из этих исчадий Пустоты. В это время из темноты послышался голос, прозвучавший у самого его уха и едва ли не до смерти напугавший капитана.
— Примерно в двадцати ярдах к северу находится армия человеческих наемников, — произнес голос. — Если вам удастся туда добраться, вы спасетесь. Скажете им, что вы — Дроссель, и назовете имя Лессерети. Удачи.
— Паша? — удивленно воскликнул Дроссель, но ответа не было.
Тень промелькнула по залитому лунным светом пятачку и исчезла в северном направлении.
Дроссель не мешкал. Он заметил, что тааны накатывались волнами. Когда одна волна достигала ворот, наступал небольшой перерыв, пока не подоспеет следующая. Воспользовавшись этим промежутком, Дроссель бросился в указанном направлении. Меч только мешал ему, и капитан отстегнул и бросил его. После некоторой борьбы с самим с собой он бросил и мешочек с серебряными монетами.
Как говорится, мертвецам деньги ни к чему.
ГЛАВА 17
В рядах Дункарганской армии сражалось без малого восемь сотен тревинисских наемников, но редко бывало так, чтобы все они находились в Дункаре. Часть воинов отправлялась в дозор, другие, получив отпуск, навещали родные селения. В тот день, когда посланник принца Дагнаруса явился в столицу с требованием сдать город, в Дункаре оставалось около полутысячи тревинисов. Будучи людьми бесхитростными и простыми, они придумали столь же простой способ бегства из обреченного города. Пробираясь по городу небольшими отрядами — не более десяти человек в каждом, тревинисы двигались к трем заранее выбранным участкам восточной стены. Тревинисы считали, что малочисленным отрядам будет легче добраться до нужного места. К тому же захват одного отряда не помешает бегству остальных. Каждый отряд состоял из воинов разных племен, чтобы хоть у кого-нибудь сохранилась возможность вырваться из города и принести весть своим соплеменникам.
Племена тревинисов жили отдельно друг от друга. В далекие времена племена воевали между собой, ибо все они были прирожденными воинами и стремление испытать себя в бою было у них в крови. Но нескончаемые войны грозили тревинисам полным истреблением. Вскоре даже самым храбрым и отчаянным воинам стало понятно, что, если так будет продолжаться, на земле не останется ни одного тревиниса. И тогда вожди племен собрались в Вильда Харн, чтобы держать совет вождей. Там было решено, что отныне племена тревинисов будут жить в мире друг с другом и воевать со всем остальным миром. Как раз в то время набирала силу Виннингэльская империя, стремившаяся к расширению своих границ, так что внешних врагов у тревинисов было в избытке.
С тех пор, хотя и прекратились междоусобные войны, племена тревинисов редко общались между собой. Однако бывали моменты, когда одному племени требовалось подать весть другим племенам. Чаще всего это случалось, если землям тревинисов угрожал общий враг. И потому тревинисские наемники в Дункаре, прежде чем разбиться на отряды, поклялись на крови разнести по всем племенам весть о новых и страшных врагах.
Помимо этой вести Рейвен собирался передать своим соплеменникам предостережение, касавшееся черных доспехов, но чем больше он думал об этом, тем чаще задавал себе вопрос: а что именно сможет он передать через других? Он не помнил ни имени того офицера, ни как тот выглядел. Какими словами выразить свой страх, чтобы в родном селении поняли его опасения? Общего предостережения, адресованного всем племенам, было недостаточно. Племени Рейвена грозила своя, особая беда. Она была связана с проклятыми доспехами, умершим рыцарем и Джессаном. Только сам Рейвен мог бы рассказать об этом соплеменникам. Он должен во что бы то ни стало перебраться через стену.
