– Не. Обычно в день грамм двести требуется, а то и меньше. Оно чувствуется, когда выпить нужно. – И с претензией ко мне. – Просто ты меня чуть не убил, вот вирус и лечит, а чтоб нормально лечил – нужен живчик! Еще бы лучше было, если ты мне спек вколешь, тогда вообще регенерация ускорится. Бывает, даже пулевые ранения на глазах затягиваются.
– Обойдешься! Как расскажешь всё, так и вколю, – достал баночку из рюкзака и показал разные горошины. – Это спораны. А это что? Тоже споран?
У него аж глаза на лоб полезли. И такое ощущение, что вместе с рукой бы съел.
– Ты где это взял? Это же горох!
– Ты рассказывай давай, а не вопросы задавай!
– Тебе что, трудно ответить?
– Хорошо, отвечаю: с тебя штраф, один шприц со спеком!
Во. Проняло, аж задохнулся.
– Да ты че? Мы же договорились! Я вообще больше ничего рассказывать не буду!
– Второй шприц!
– Да мне похрен! Ничего больше не скажу! Можешь убивать. Я посмотрю, как ты потом крутиться будешь, когда прижмет.
– Хорошо, это твой выбор. Рот открой!
– Зачем? Ты че хочешь? – уже из голоса борзота пропала.
– Я сказал: рот открыл, да пошире, а то сейчас сам открою! – На что он только сильнее челюсти сжал. – Как хочешь.
Поднялся, и с ноги ему в живот. Вот и рот открыл, да широко так. Поднял кляп и вкрутил поглубже. Пока обратно тащил его в кладовку, он так на измену выпал, что даже носом умудрялся визжать. Проверил веревки и замкнул его: пусть пока в темноте полежит, подумает. А мне всё, что он рассказал, переварить нужно. Если он не врет, то жутковато становится. А пока нужно глянуть, что там в городе делается.
* * *
В квартиру вернулся нормально. В подъезде никого не встретил. Из окон видно, что в городе спокойно, если можно так сказать про убитых горем людей, которые потеряли близких. Но чужих нет. Решил подняться на крышу, осмотреться.
Не я один такой умный оказался: пацанва и у нас, и на соседних крышах наблюдает. На меня сначала настороженно глянули, но потом видимо узнали, поздоровались.
– Здорово, бойцы! Как оно – тишина вокруг? – поздоровался с пацанами и окинул взглядом окрестности.
М-да. уж. Кластер наш состоит только из спального района и реки. За рекой уже лес чужой, и не только за рекой, со всех сторон окружает лес. Возвышенности вдалеке есть, но гор нигде не видно.
– Тихо, дядь Леш. А где ты автомат взял?
– Вчера бандиты поделились.
В бинокль округу осмотрел. Ага, отсюда они по ходу и приехали, и пацаны туда же смотрели. Асфальт заканчивается у леса, и дальше пошла грунтовка.
– Вот так просто, взяли и поделились? – какой недоверчивый паренек оказался.
– Я просить хорошо умею.
Всего ничего от города осталось. И был небольшой, а стал и того меньше.
– Представляю, как ты просил! – пацаны захихикали. – Фильмы смотрели. А подержать можно?
– Да парни, фильмы не врут. Что за вчерашний день знаете – рассказывайте! – отстегнул магазин, передернул затвор и дал автомат им подержать. – Нажимай на курок.
– А мне можно так?
– Бери автомат, вот так, теперь правой рукой оттягивай затвор и сразу отпускай. Теперь нажимай. Вот. Теперь этот рычажок в самый верх переводи. Всё, на предохранитель поставил. Рассказывай давай, что там вчера было?
– Да как после этого тумана вонючего все вокруг пропало…
– Стоп! После какого тумана?
– Ну как же? – удивленно посмотрели они на меня. – Вчера с утра странный туман был. Сначала вроде обычный, а потом где-то в девять утра начал сгущаться и вонять сильно. Я такого тумана и не видел никогда, в метре уже не видно ничего. Потом трещать стало, как разряды, мы попрятались. Думали – рванет. А он потом просто развеялся, и вокруг уже этот лес, и ни части города, ни гор уже нет.
– Понятно.
Об этом тумане у Цыгана тоже спросить не забыть нужно будет.
– А ты что, не видел этого?
– Да я, похоже, проспал всё. Уезжать собирался, а тут такое. Ладно пацаны, наблюдайте. Пойду по городу пройдусь.
– Дядь Леш, а бинокль дашь, чтоб мы лучше наблюдали? Мы вечером отдадим.
Посмотрел на их просящие лица, потом вспомнил, что всего несколько дней нам осталось.
– Берите, пацаны, подарок от меня, отдавать не надо. Только дарю двоим, чтоб не ссорились. Увижу, что соритесь – заберу!
Что еще нужно для счастья пацанам, разве что автомат еще бы оставил, – усмехнулся их счастливым лицам и потопал вниз.
Прогулка по городу настроение не подняла. Друзей своих не нашел: кто на работу ушел, другие в центр подались, так и сгинули, непонятно только – мы или они.
Оказалось, что убитых вчера немного было, большинство раненые. Стреляли в основном по конечностям, убивали только тех, кто с оружием сопротивлялся. А сопротивляться практически и некому. Люди с утра на работу или по другим делам ушли, и в этот мир не попали.
Очень многих женщин увезли, хватали всех: от десяти до сорока лет. И практически не грабили: еду брали, спиртное, некоторые приглянувшиеся вещи и все найденные патроны.
Так что, возвращался я в препаршивом настроении. Под такое и придумал, как буду стимулировать на откровенность Цыгана.
– А вы что тут делаете?
Возле подъезда, в окружении пацанов на лавочке сидели два моих вчерашних знакомца. Сидят такие важные, при оружии – байки травят. Вернее, Вовка травит, а Саня молчит с загадочным видом.
– Мы к тебе, дядь Леш! – резво так подскочили. – Поговорить надо!
– Ну раз надо, то пойдем, по пути поговорим. Ну а вы что, наблюдатели? Пост оставили?
– Не. Мы поменялись. Там другие сейчас дежурят.
– Понятно. Пошли, парни. – Что понравилось, так без лишних вопросов: куда идем, да зачем. – О чем поговорить хотели? Что молчите?
– Мы к тебе попроситься хотели! – и оба замерли, не передать, какими глазами смотрят на меня. Я тоже замер в ступоре.
– А ко мне, это в каком смысле?
– Ну, с тобой будем, что скажешь, то и будем делать.
– Ага. Под командование ко мне, ясно… А родители ваши что на это скажут?
– А нет родителей.
– Как, нет? – даже нехорошее подумал, что они вчерашний день не пережили.
– Ну, вообще они есть, но сейчас их нет.
– Хватит мне голову морочить. По порядку всё рассказывайте!
– Ну, Саня к деду приехал, а вчера мы на рыбалку с утра пошли, но как туман вонючий наполз, сначала не видно ничего было, а потом сразу как развеялся, всё пропало. Мы домой побежали. А дом его деда тоже пропал, вместе с дедом. А мои родители на работу ушли, и тоже теперь их нет.
