– Нормально, – махнул я рукой.
И в этот момент на верхней палубе раздался шум, словно что-то упало. Юрченко посмотрел наверх и позвал:
– Павлов, ты чего там, в порядке?
«Хороший ты мужик, лейтенант, – подумал я, глядя на морпеха. – Жаль только, что сейчас не на моей стороне».
– Павлов! – снова позвал Юрченко. – Юсупов!
Из корабельного коридора показался Тарантул, один из моих телохранителей. Он кивнул: операция началась.
– Что за… – Лейтенант потянулся к УКВ-радиостанции, которая висела на ремне, но не успел.
Я ударил его кулаком в открытое горло, и Юрченко захрипел. Бил я не в полную силу, чтобы не покалечить, и сразу же подсечкой свалил его с ног. Я кивнул на морпеха Тарантулу:
– Связать и в карцер.
– Есть! – отозвался тот.
Телохранитель занялся пленником, а я направился на ходовой мостик и заметил, как по трапу скользят тени. Это Лихой и три его потомка, опережая штурмовиков, спускались на берег. На мостике меня встретил Скоков, доложив:
– Наши диверсанты и разведчики Бурова взяли под контроль арсенал. С минуты на минуту подойдут к казармам. Посты морпехов на причалах нейтрализованы. Штурмовики ждут команду.
– Штурмовикам выдвигаться! – отдал я приказ.
Скоков кивнул и прижал к губам радиостанцию:
– Это ГКП! Всем «пятёрка»! Работаем! Повторяю: всем «пятёрка»!
Командиры групп подтвердили получение приказа, и на берег хлынули штурмовики, которые разделились на два отряда. Первый двинулся в гору, на помощь диверсантам. Второй направился к имперским судам.
Я наблюдал за всем происходящим с ходового мостика. Доклады от групп поступали редко, и сначала операция шла словно по маслу. Штурмовики без стрельбы и шума при помощи разумных псов взяли под контроль причалы, а диверсанты деблокировали казармы колониальной пехоты, которая получила оружие и направилась к штабу и казарменному расположению имперских морпехов. Однако не бывает так, чтобы всё прошло гладко. Поэтому я ждал, что вот-вот начнётся стрельба, и дождался.
Над базой, рассекая тёмное небо световыми иглами, прошлась очередь из трассеров. Судя по всему, стреляли с борта «Аделаиды», имперского грузопассажирского судна, которое некогда доставило меня и первых колонистов Передового в Испанию. Дальше уже таиться смысла не было. «Аделаида» подняла тревогу и всполошила морпехов. Начинался полноценный бой, в котором мне захотелось принять непосредственное участие, пусть даже во второй линии, и я, оставив координатором Скокова, вооружился и в сопровождении телохранителей тоже сошёл на берег.
Оказавшись на причале, я решил не торопиться и сам себе улыбнулся. Ночь. Над базой скользят трассеры. Рядом верные воины и неподалёку Лихой. В руках надёжный АКМС, разгрузка набита боеприпасами. Всё как в старые добрые времена, когда я был молод и горяч. Сейчас я тоже задора не утратил, но пламя в груди поутихло. Не мальчик уже, тридцать четыре года. Жизнь идёт, молодость в прошлом. Но в этот миг груз прожитых лет, пусть даже на время, рассеялся.
Впрочем, состояние внутреннего душевного подъёма было недолгим, пришлось вернуться в реальность. Противник оказал сопротивление, и на базе образовались три очага обороны: штаб, «Аделаида» и артиллерийские батареи на горе. Воины требовали новых приказов, и я их отдал через Скокова. «Аделаиду» оставить в покое, сосредоточиться на конт роле за другими судами. Штурмовикам оттянуться в развалины складов вдоль причалов, а нашим корабельным орудиям взять на прицел транспорт. Артбатареи обстреливать исключительно стрелковым вооружением, дабы не повредить орудия. Все свободные силы бросить на штаб. Если возьмём Сбыховского, победа в кармане. Она и так уже наша, но необходимо обойтись малой кровью.
Героизм не для нас, и желающих бросаться под тяжёлые пулемёты «Аделаиды» не было. Поэтому штурмовики оставили транспорт в покое и затаились. Диверсанты в это время стали обходить позиции береговых батарей, а остальные воины, как мои, так и Бурова с Семёновым, занялись штабом. Если я где-то и нужен, то именно там.
Ко мне подкатил штабной автомобиль, кстати, тот самый, который встречал меня вчера. Телохранители обнаружили его невдалеке, на стоянке рядом с причалами, и там же спеленали уже знакомого мне капитана Сурова. Он хотел сбежать, но не успел. Связанный пленник находился в машине, но кляп в рот ему не вставляли. Заглянув в салон, я разглядел его и спросил:
– Как дела, Суров?
– Мечников? – Он был удивлён.
– Он самый.
– Это ваши бойцы меня захватили?
– Конечно, мои.
– Вы что творите? Зачем?
– Да вот решил не отдавать императору своё золото, корабли и власть.
– Мятежник!
– Не буду спорить, что есть, то есть. Каюсь и винюсь: поднял мятеж.
– Издеваетесь?
– Есть немного.
– Дурак! Какой же вы дурак! Вы ничего не понимаете! Вас просто хотели припугнуть!
– У вас это получилось. Мы испугались и отреагировали.
– Но так нельзя!
– Заткнись уже. – Я рывком вытащил Сурова из машины и посмотрел на телохранителей: – Этого в карцер. Держать отдельно от остальных. Двое со мной. Остальным оставаться здесь.
Сурова утащили на фрегат, а я направился к штабу, и успел вовремя. Увидел невдалеке Семёнова, прятавшегося за стеной полуразрушенного здания, и подошёл к нему.
– Чего стоим? – обратился я к нему. – Кого ждём?
– Гранатомётчиков, – отозвался он и пояснил: – Штаб хорошо укреплён, и в нём полсотни стрелков. Мои бойцы, как только получили оружие, попытались захватить его с ходу. Не вышло. За пять минут потеряли полтора взвода. Мои бойцы стали разбегаться, не привыкли к такому отпору. Хорошо, твои воины подошли, а затем вояки Бурова. А то бы не сдюжили. Сам понимаешь, против нас гвардия.
– Понимаю.
– Я предложил им сдаться, но они меня послали. Ну и ладно, сейчас по штабу из гранатомётов отстреляемся, и снова на штурм. Задавим сопротивление и возьмёмся за артиллерию, если твои диверсанты не справятся.
– Они справятся.
– Посмотрим. Кстати, где наш друг Кара?
– На своём корабле. Он старый, ему стрелять уже не интересно.
Прерывая нашу беседу, Семёнову поступил доклад от гранатомётчиков:
– «Файер» для «Старшего»: мы на позициях.
– «Старший» даёт добро открыть огонь. Действуйте!
Вот с чем у Семёнова никогда не было проблем, так это с вооружением. Батя – главный оружейный магнат Черномории и для сына ничего не жалел, снабжал его лучше регулярной имперской армии. Не бесплатно, конечно, но и три шкуры не драл, всё по-родственному. Так что гранатомётов на ВМБ «Гибралтар» хватало, и боеприпасов для РПГ-7 Семёнов не жалел.
