– Спокойно, свои! – не делая резких движений, отозвался я.
– Ты кто?! – повторил вопрос юноша.
– Александр Елисеев, Второй батальон, Четвёртая гвардейская бригада. Приехал в Туапсе к подруге, долечивался после ранения. А тут турки. Отбился и вырвался из кольца.
– Документы есть?
А вот о документах я не подумал. «Лапы и хвост – вот мои документы», – сказал один мультяшный герой. Так и у меня. Однако показывать свою неуверенность я не мог. Только дай слабину, меня раскроют, и начнётся пальба. А оно мне надо?
– Имеются.
– Предъяви!
– Подойди и посмотри.
Пауза. За баррикадой совещались, и в этот момент в кустарнике на обочине появился Лихой. Он глухо зарычал и посмотрел в сторону города. Это знак, что рядом турки. Много или нет, но они неподалёку. Наверное, захватчики послали отряд, который погнался за беженцами. Ещё минута-другая – и я окажусь между двух огней.
Опустив руки, широким шагом я направился к баррикаде.
– Стой! Назад! Стрелять будем! – заголосили защитники баррикады.
– Тихо! – на ходу выкрикнул я. – Турки на хвосте!
Кто-то из «соколов» не выдержал и дал предупредительный выстрел. Пуля просвистела над головой, однако больше никто не стрелял, и я, перепрыгнув через ствол старого бука, оказался за баррикадой. Меня окружили защитники. Усмехнувшись, я сказал:
– Не надо суеты, бойцы.
– Документы покажи! – подскочил ко мне вихрастый темноволосый парнишка с синей повязкой на левом рукаве. Насколько я знал, у «имперских соколов» это знак десятника.
– Ты старший? – обратился я к нему.
– Да, – кивнул парнишка, и на этом наша беседа прекратилась, поскольку появились турки.
Врагов было не меньше тридцати, они двигались вдоль дороги и прикрывались зарослями. Но поскольку «соколы» уже были начеку, их обнаружили сразу, и началась перестрелка.
Защитников оказалось немного, всего четырнадцать человек, и только двое были взрослыми мужчинами, самыми обычными работягами, которые, несмотря на возраст, не смели спорить с «соколами». И вот эти мужики, лишь только засвистели пули, сбежали. Они рванули по дороге с такой скоростью, что могли побить какой-нибудь мировой рекорд, а мальчишки и девчонки остались. Ну и я вместе с ними.
Самым логичным в этой ситуации было сбежать, ибо это не моя война и не моё сражение, а риск погибнуть весьма велик. Но что-то щёлкнуло в мозгу. То ли стало жаль этих фанатичных подростков, то ли сработали вбитые в гвардии рефлексы сражаться, то ли ещё что-то. Не знаю. Просто факт остаётся фактом – я принял бой.
Упав между двух брёвен, скинул с плеча автомат и оценил обстановку.
Турки приближались и двигались грамотно. Заметно, что работали слаженными двойками и тройками. Один прикрывает, другие делают короткий быстрый рывок вперёд. На вооружении автоматы, и есть пара ручных пулемётов. Для них всё предельно просто – приблизиться к баррикаде и закидать её гранатами. Потом зачистка, быстрый допрос тех, кто уцелеет, и продолжение погони, чтобы захватить как можно больше беженцев и, возможно, на их плечах ворваться на следующий рубеж обороны. Для защитников задача противоположная – не подпустить врага и выиграть время.
«Понеслось рубилово», – совершенно спокойно подумал я и прижал к плечу приклад трофейного автомата.
Первого противника срезал легко, на дурняк. Дал очередь, чтобы прижать к земле самого наглого турка, а в это время его второй номер сам подставился, поднялся и получил очередь в грудь.
Раскинув руки, турок покатился с дороги вниз по склону, а я уже выцеливал пулемётчика. Он ставил ПК на сошки. Вот-вот откроет огонь. Но турок опоздал. Я дал очередь, за ней вторую и третью. Пулемётчик занервничал, решил сменить позицию, и я его достал, выпустил всё, что было в магазине, и попал азиату в голову.
Двоих свалил. Однако турок это не остановило. Они продолжали атаку, и «соколы», несмотря на весь свой фанатизм и привитые в полевых лагерях боевые навыки, совершили ошибку. Часть подростков запаниковала, просто не выдержала нервного напряжения, и поднялась в атаку. Пять или шесть мальчишек с криком «За Родину!» выскочили из укрытия на дорогу и, стреляя, побежали навстречу туркам. А опытным азиатским бойцам только того и надо. Турки положили «соколов» за несколько секунд, а затем ударил второй вражеский пулемёт, и его конечно же поддержали автоматчики.
Смерть «соколов» всё изменила: если до их отчаянного глупого рывка можно было попытаться удержать баррикаду, теперь шансы на это приблизились к нулю. Ещё стрелял кто-то справа и слева от меня. Но плотность огня защитников снизилась. Оглянувшись, я приметил путь отхода и перекатом, прижав к груди автомат, покинул позицию.
Оказавшись на обочине, выдохнул и приподнялся на одном колене. На баррикаде оставалось всего трое живых бойцов, которые уже не стреляли, а просто спрятались за завал и ждали конца. Мне их не вытащить, турки уже близко. Надо уходить.
Петляя между деревьями, я двинулся вниз по склону. Раз уж не вышло пройти по дороге, придётся идти вдоль кромки моря, по пляжам и тропам. Главное – уйти подальше от Туапсе и найти тихое место, в котором меня подберёт мотобот с «Ветрогона».
Спустя пару минут впереди услышал приглушённые голоса. Стоп! Я замер, раздвинул кустарник и увидел на небольшой полянке двоих, парня и девчонку. Мальчишка – тот самый десятник, который требовал от меня предъявить документы. А девчонка та, которая меня первой заметила. Причём парнишка бился в истерике, молча колотя кулаками по земле, а подруга его утешала и уговаривала подняться. Оружия при них не было. По крайней мере, я не заметил.
«Надо же, уцелели, имперские детки», – машинально отмечая, что стрельба за спиной стихла, а значит, бой окончен, подумал я и вышел к «соколам».
– Как дела, воины?
Девчонка резко подскочила, а парень съёжился и замер.
– Вы? – Девчушка вжала голову в плечи.
– Я, – кивнул. – Не бойся, я вам не опасен.
– Поможете? – Она посмотрела на парня.
– А что с ним, ранен?
– Нет, – покачала девчонка головой. – Переживает, что не смог выполнить приказ.
– Бывает, только это не моя проблема.
– И вы так просто уйдёте?
– У меня своя дорожка, – махнул я рукой и собрался идти дальше.
– Погодите, – остановила она, помялась и попросила: – Можно я пойду с вами?
– Иди, – согласился я. – Но как же твой друг?
– Очнётся и догонит.
Резон в словах соплюшки с косичками был, и я продолжил движение. Она последовала за мной, а через минуту нас догнал парень. Так бывает. Бьётся человек в истерике, пока есть публика и свидетели, а перед угрозой остаться в одиночестве частично приходит в норму, и к нему возвращаются силы.
