А король удерживал нас, в то время как Ворон был нужен здесь. Специально? Но какая выгода Артану, если падет Орияр-Дерт?
— Демоны разозлились из-за нашего успешного обряда с графом?
— Несомненно. И еще из-за потери голема Оллы.
Я остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену. Именно голем, прикидывавшийся безобидной юродивой девицей, оказался лазутчиком демонов и проводником их ментальных атак на обитателей замка. Создание уничтожил Ворон, но уже тогда он заподозрил, что Олла была не одна. Значит, подозрения подтвердились.
— Минутку, магистр Чесс. Но как тогда они добрались до горничных, если потеряли проводника? У Оллы действительно был сообщник? Выяснили кто?
Старик тоже остановился, задумчиво потеребил пышную бакенбарду.
— Пока нет. Мы, увы, даже не сумели отследить остаточные нити заклинаний. Единственное, что несомненно: нити рассыпались с такой скоростью, словно их накладывал некромант. А их два десятка в крепости, и все до сих пор были вне подозрений.
Олла тоже была у них вне подозрений.
— Включая Лин? А что она сделала с предназначенными для меня покоями? Покажите.
Мы как раз поднялись на второй этаж хозяйского крыла, отсюда начинался крытый переход-галерея в гостевой флигель. Здесь же, рядом с покоями Дэйтара, должны были приготовить и комнаты для его нареченной. Все неудачливые невесты молодого лорда жили именно там. Может, и к лучшему, что Лин их испоганила?
— Не стоит смотреть их на ночь глядя, миледи. — Старик решительно загородил проход в крыло.
— В таком случае посмотрю завтра. Ничего не убирайте, хочу полюбоваться, до какой степени меня ненавидят. Всегда лучше иметь наглядное представление.
— Как вам будет угодно, миледи.
А вот флигель мне не понравился.
Душно. Пыльно. Темно. Пустынно и жутко. Бывшая хозяйка моего тела была бы в восторге, а мне захотелось убежать. Словно я из светлого и одухотворенного Лаори-Эрля попала в затхлый склеп.
— Здесь не прибирали, простите, леди. — Дворецкий хлопнул в ладоши, зажигая магические шары. — Не думали, что вдруг понадобится. Успели только одну спальню подготовить, пока мы сюда добирались.
Отсутствие окон — одна из особенностей всех склепов и гостевого флигеля Воронов, соединенного с величественной громадой Лаори-Эрля закрытым мостиком на уровне второго этажа и подземным ходом для слуг.
Здание изначально строилось то ли как оружейная, то ли как тюрьма — его стены были толщиной с небольшой дом. Тут даже бойницы не предусмотрены, или они так искусно заложены, что не осталось даже воспоминаний.
Внутри царил холод из-за того, что толща стен не прогревалась никогда. И роскошь, вспыхнувшая золотым блеском в свете магической иллюминации. Хотя и не такая изысканная, как в гостевых апартаментах короля на четвертом этаже Лаори-Эрля.
Я возненавидела и флигель в целом, и отведенные мне покои сразу, стоило переступить порог. Никогда не страдала клаустрофобией и манией преследования, но просторное помещение спальни, освещенное лишь магическими шарами, жутко давило, несмотря на высоту потолков, и я сама себе казалась ничтожной козявкой под микроскопом.
Ощущение чужого недоброго взгляда не покидало меня даже во сне.
Впрочем, уснуть не удавалось. Наскоро сполоснувшись еле теплой водой, я стучала зубами в огромной ледяной спальне на необъятной кровати, накрывшись одеялом с головой. И не подумаешь, что за четырехметровыми стенами лето в разгаре. Тут даже камина не было — зачем магам камин? А магический свет совсем не давал тепла, да и оставили мне лишь один шар, тусклый, как свеча.
В его свете едва угадывались синие шелка настенной драпировки, а рисунки на гобеленах были совсем неразличимы. В углу угрожающе темнел огромный гардероб. Даже массивный туалетный стол с забытой на нем книгой казался притаившимся хищником. Золотой переплет книги отчего-то очень ярко отражался в зеркале. Все остальное расплывалось тусклым пятном, а переплет прямо светился.
Не выдержав, я поднялась, взяла канделябр с магической свечой и, укутавшись в одеяло, которое волочилось по коврам, как мантия, направилась к зеркалу.
Но была остановлена звуком, от которого сердце ушло в пятки: дверца гардероба, скрипнув, начала открываться.
И замерла.
Я трусиха. В детстве я боялась темноты и заставляла няню сидеть рядом, пока не усну. А еще лучше — папу. Но он приходил домой поздно, страшно уставшим и засыпал первым, бережно держа меня за руку. Наверное, именно это в конце концов избавило меня от страха и научило ответственности: я уже не боялась, ведь папа рядом, но сторожила его сон от неведомых врагов, притаившихся в темноте под кроватью и в углах.
Удивительно, но стоило вспомнить о папе, как страх прошел, и я решительно направилась к шкафу. Подняв светильник повыше, распахнула дверцы одну за другой и провела рукой по развешанной внутри одежде.
Ее было немного: короткая черная мантия, которая вряд ли бы на меня налезла, и несколько платьев небольшого размера и скромного подросткового покроя. Первое и самое разумное предположение: именно в этих покоях и жила Тиррина Барренс, когда ее семья навещала Орияр-Дерт с дружеским визитом. Последний раз она тут была, когда ей еще пятнадцати не исполнилось.
Самая перспективная ученица таинственной Школы Ока, где учили сильнейших магов королевства. Да, вот и эмблема на мантии — череп в пентаграмме, окруженный рунами, точнее, разрезанной и потрепанной бахромой на их месте. Словно кто-то специально убрал опознавательные и защитные знаки, оставив самое важное. Глаза черепа и линии пентаграммы слабо светились.
Странно, что вещи Тиррины все еще здесь. Или девчонка до такой степени успела запугать здешних слуг, что они побоялись сунуться в ее отсутствие? Лишь белье перестелили и по поверхностям быстренько прошлись тряпкой. То-то здесь так пахнет пылью — ковры уже три года никто не трогал.
В шкафу пусто, но отчего дверца открылась?
Тихий звук, словно кто-то осторожно поскреб по стеклу, донесся из-за спины, и я стремительно оглянулась.
И успела заметить, как исказилось в зеркале отражение золотого переплета, словно на него плеснули кровью. Пламенной, ярко-алой. А в следующий миг в глубине мутного стекла проступила ужасная рогатая рожа, оскаленная, с высунутым и свешенным набок языком, с которого капала зеленая ядовитая слюна.
Я вздохнула — ну совсем детский сад. Да меня в детском лагере отдыха страшнее пугали! И в этот момент мерзкая рожа ожила, подобрала язык, сглотнула капавшую слюну и заговорила:
— Ты вернулась, хозяйка.
Вот оно что. Только пятнадцатилетней черной магичке и придумывать такую охранку для своей потрепанной мантии. Чувство собственничества было у Тиррины просто кошмарное. Девчонке плевать, что это гостевые покои в чужом замке.
— Может, ты уже освободишь меня? — Выпученные алые зенки на роже жалобно моргнули. — Я тут торчу уже три года, три месяца и три дня.
