— Разве? Я поговорю с ними. Думаю, мы найдем компромисс. Ступайте. И не забывайте о новом помещении для сомнамбул.
Пусть работают, меньше времени для злословия останется.
«Вернется Дэйтар — убьет меня за такие перестановки», — мрачно думала я. Но я ни за что не хотела вселяться в покои невесты, даже когда их приведут в порядок. И в королевских апартаментах не хотела жить ни одного лишнего дня. К черту статус. Хочу в черную спальню со скелетиками. Там так было тихо и спокойно!
У меня изнывало сердце в отсутствие вестей от Дэйтара или хотя бы от Нейсона, поэтому настроение было ни к черту. Удастся ли задуманное? Сумеет ли Нейсон уговорить жрецов? Что они потребуют в обмен на услугу?
До вечера я металась по крепости, как заводной апельсин, не знающий, куда закатиться и пустить корни. Но вообще-то я, не обращая внимания на скрежет зубов сэра Гринда, наблюдала за магами, хлопотавшими над артефактами связи и амулетами порталов. И почему-то мне показалось — не очень-то они стараются. Руками машут, бормочут что-то, а я, как ни напрягаю второе зрение, не вижу ни новых магических потоков, ни изменения рисунка старых. Может быть, мое волшебное зрение как пришло, так и ушло? Какая досада.
Но ведь я прекрасно видела, какие красивые орнаменты плели те же маги на шапочках для бойцовых петухов! Заклинания получились такие же яркие, как оперение птиц.
День, вроде бы наполненный событиями, тянулся бесконечно. Новостей снаружи не было. Даже демоны почему-то успокоились и перестали дергать по пустякам магическую армию Ворона. Спасибо им.
Потому что магам хватало в этот день сиятельной таинэ Орияр. В основном отдувался за всех Кенз, приставленный ко мне Гриндом в качестве телохранителя и хранителя военных тайн: от дверей, ведущих в лабиринты подземелья, и лестниц на чердаки рыцарь меня мягко заворачивал.
Тайны Ворона могли спать спокойно в его отсутствие. Кстати, о воронах…
— Сэр Кенз, я видела огромных воронов, наблюдавших со стороны демонов. Что это было?
Парень удрученно вздохнул; он-то надеялся провести меня мимо кухни, вдруг попадемся на глаза Шой, и та начнет потчевать сиротинушек. Но я прочно застряла у окна, из которого открывался чудесный вид на петушиные вольеры и барак для сомнамбул — наблюдала за приведением моего плана в действие.
— Это, миледи, бывшие соплеменники и очень дальние родственники графа Орияра. Плетут свою родовую магию, надеются выманить и убить Ворона. Вы же знаете, что демон Хаор, плененный в последней войне Верхнего и Нижнего мира, был у них правителем?
— Тот самый предок, который должен возродиться в своем потомке и захватить его тело и разум?
— Ну да. Он как был, так и помер демоном, хоть и женили его на сестре тогдашнего короля. А вот его сын, родившийся тут, был проклят демонами за предательство, когда позволил запереть в себе навсегда демоническую магию и полностью стал человеком. Проблема в том, что только сын Хаора мог быть правителем в демонической сфере. Так уж у них устроено наследование: никто не может занять трон, пока жив потомок правящего рода. Мало того, только при истинном правителе его демоническая сфера имеет полную магическую силу. И вот уже тысячу лет на троне сферы Суаф, граничащей с нашим миром, сидит не полномочный князь, а всего лишь его наместник, блюститель трона. А у Орияров, как назло, линия никогда не прерывалась, все время рождаются мальчики. Говорят, это благословение наших Небес простерлось над гнездом Ворона.
— Ого! — Я содрогнулась, представив скопившуюся за тысячелетие силу ненависти демонов.
— То-то и оно, — кивнул Кенз. — Они спят и видят, как бы возродить Хаора как первоцаря. Или, на худой конец, убить его наследника, чтобы освободить трон от древнего заклятия царской крови. Только наши маги говорят — не поможет цареубийство, только хуже будет. Демоны и сами понимают, что не поможет, оттого-то и атаки у них совсем слабые стали. А по первости, говорят, так дрались, что только клочья летели, земля содрогалась. Тогда, говорят, много живой жаркой крови было пролито с обеих сторон, и много Воронов полегло.
К горлу подкатил комок. Обложили моего Ворона, как волка, со всех сторон.
А я тут плачусь о своей судьбинушке. Обо мне хотя бы папа помнит, если жив. Меня хотя бы где-то любят. Родные. Друзья. А моего сероглазого? Нет, у моего пернатого, конечно, сильная команда. Тот же Кенз любого загрызет за своего лорда. И Лин его любила, наверное, пока не сгинула. И наверняка какая-нибудь из сомнамбул, пока не уснула. Думаю, Лин и тут руку приложила, устраняя соперниц.
Но каково это — быть чужим и тут и там, в обоих мирах? Каково жить, зная, что сотни тысяч мечтают о том, чтобы ты сгинул? Жить с петлей на шее, которую норовят затянуть то король, то единокровники?
— А почему они хотят именно убить? Почему нельзя сделать так, чтобы Дэйтар отрекся от наследства в Нижнем мире?
— По их законам должна быть пролита вся кровь старой династии, чтобы освободить место для новой, не запятнанной предательством своего народа.
— Вся?
— Ну да. Поэтому те Вороны, что еще остались от побочных ветвей рода Хаора, тоже будут убиты, если Дэйтар умрет. Или их уничтожит кровная магия. Точно не знаю. Знаю только, что их жизни напрямую связаны с наследником. Как жизнь ветвей дерева с жизнью ствола.
— Ужас какой!
— Ага, тысячелетний, — душераздирающе вздохнул Кенз. Но долго грустить он не умел, поэтому уже в следующее мгновение его физиономия приняла хитрющий вид. — А вот скажите, миледи, как вы относитесь к тотализаторам?
Я моргнула нарочито недоуменно, даже, можно сказать, похлопала длинными Тирриными ресницами.
— К каким тотализаторам?
— Ну вот мы тут пари всякие заключаем. Организованно, — прошептал рыцарь на ухо задушевно. — Милорд в курсе, кстати, и не возражает. Не хотите поучаствовать?
— И что мне это даст?
— В случае выигрыша — славу самой проницательной леди.
— И только?
— Милорд сказал, что благородных господ не интересует презренный металл. — Зеленые очи пройдохи при этом так и лучились лукавством.
Это что, он вздумал у меня бизнес отжать? Караул! Рейдерский захват моей территории!
— А значит, сэры рыцари у нас теперь не столь благородны? — прищурилась я, глядя на негодяя со всей язвительностью.
И тут во всю бойцовую мощь вступили в игру наши иерихонские петухи. Это в четыре-то часа пополудни! И оказалось, эти твари уже вполне адаптировались к гнезду Ворона и попытались, как попугаи, изобразить вороний грай.
— Ку-карр! Карр-ку-карр-арр! — раскатилось над Орияр-Дертом.
Удивительно, как сразу прояснились уставшие мозги — словно их вытащили, встряхнули, как половичок от пыли, и вернули на место.
— Так вот, милейший сэр рыцарь, — продолжала я, когда утихло задиристое эхо и перестало звенеть в ушах. — Презренный, как вы изволили выразиться, металл нас не интересует. Дамы берут свою львиную долю бриллиантами.
