Я обхватываю голову руками и бормочу:
– Они уничтожают вещи, убирают их из моей памяти, из мира… и никто не замечает.
– Рауэн, ты в порядке? – спрашивает Ларк.
– Нет! – кричу я. – Эти растения вовсе не красивые! Они – подделка! Я видела настоящие деревья!
– И мы тоже, – успокаивает меня Эш. – Мы просто имели в виду, что они впечатляют.
– Они неправильные, как и все остальное в Эдеме.
Кажется, я выхожу из себя. Сомнения, которые засели в моей голове, заставляют меня набрасываться на людей. Мое желание доказать, что я права, заставляет меня чувствовать себя безрассудной… и сводит с ума.
– Настоящие деревья там! – я показываю рукой за нагромождение этих бобовых стеблей. – Там лес, а может быть, и целый мир, полный лесов, в то время как мы заперты в этом фальшивом мире, полном лжи и иллюзий. – Я бегу, продираясь сквозь невоообразимо высокие стволы, хотя они кричат мне, чтобы я остановилась и подождала их. Мне не важно. Я снова должна увидеть лес. Как будто что-то призывает меня к себе, зовет меня домой. То прекрасное место – вот где я должна быть, и я не позволю ничему остановить меня.
Даже тот нещадный жар, который опаляет меня, как только я пересекаю резкую границу между тенью и ярким светом, не может помешать мне. Внезапно реальность снова влепляет мне пощечину: меня словно обдает огнем, и через несколько шагов я валюсь на колени. Голени, кажется, охвачены пожаром там, где они касаются песка. О чем я думала? Что-то ударяет мне по спине. Ларк бросила мне один из спасательных костюмов. Она на краю пустыни, прыгает на одной ноге, пытаясь забраться в свой костюм как можно быстрее. Я разрываю пакет и становлюсь в него, а затем чувствую, как пломбы автоматически соединяются и, как щит, закрывают все мое тело от пекла. Хоть и ненадолго. Через минуту я ощущаю, что температура снова начинает повышаться. Конечно, не так, как без защиты, и все же становится ужасно жарко.
Вскоре Эш и Ларк одеваются и спешат присоединиться ко мне.
– Ты чего? – спрашивает Эш. – Ты увидела Лэчлэна?
– Нет. Я…
Как я могу объяснить, что мне нужно было добраться до леса, что это было моим душевным порывом? Лес, про который известно только мне, который, возможно, был внедрен в меня Центром по неизвестной причине.
Прежде чем я успеваю ответить на этот вопрос хотя бы самой себе, нас перебивает пронзительный звук.
– Нанопесок! – кричит Ларк, когда проверяет устройство, прикрепленное к ее бедру. И поясняет: – Это датчик движения. Одна из тех штучек, что они используют, чтобы охранять вход в Подполье. Оказалось, он реагирует и на движение нанопеска тоже.
Вдалеке я вижу мерцание. Кажется, будто жар поднимается вверх в виде пара. Вскоре, однако, я понимаю, что поднимается сам песок. Сгусток песка – подвижная смертельная ловушка, которая может проглотить человека полностью и даже переварить его, если верить Лэчлэну, – медленно движется в нашу сторону.
– Он наступает медленно, – говорю я, вспоминая свою последнюю встречу с нанопеском. – Но скоро появится другой, и он сможет с легкостью окружить нас, если мы не будем осторожными и не начнем двигаться.
Сканер Ларк может стать спасительным устройством. Нанопесок легко обогнать, если ты знаешь, что он приближается.
– Сколько у нас времени в запасе? – спрашивает Эш, когда мы удаляемся от ползущего песка.
– Двадцать минут, может, полчаса – отвечает Ларк. – Наверное. Эти костюмы были спроектированы так, что могут выдержать пограничную с нормальной температуру в день Аарон Аль-База. В Долине Смерти эта температура может достигать 130 градусов по Фаренгейту.
Она проверяет сканер.
– Но здесь от 150 до 160 градусов. Гораздо выше допустимого.
– После землетрясения жара исчезла вот так. – Я щелкаю пальцами. – Воздух поднялся, и я видела что-то похожее на вытяжную трубу. Эта пустыня сделана человеком. Подделка, такая же, как и бобовые деревья. Как и весь Эдем.
Мне хочется вытереть пот с бровей, но маска костюма закрывает мое лицо.
– Остальной мир выглядит по-другому, я просто уверена в этом. Это они сделали пустыню.
– Чтобы держать нас в пределах Эдема? – спрашивает Ларк.
– Чтобы держать нас подальше от дикой природы, – делюсь я своей догадкой. – Вперед!
Я вспоминаю о том, что мы спешим.
– Здесь не больше мили. Мы успеем, если будем бежать.
Я бегу первой и слышу, как они следуют за мной. Я уверена, что они пришли к тем же выводам, что и я. Двадцать или тридцать минут. Даже я, самая быстрая из всех, не смогу развить максимальную скорость в этом вязком песке. К тому же жара замедляет меня. Ларк и Эш двигаются медленнее. Если мои воспоминания не обманывают, мы без проблем сможем пробежать по пустыне целую милю. Но если в конце пути нет прохладного оазиса, где можно передохнуть, мы вряд ли успеем вернуться.
18
Мы болтаем, чтобы не пасть духом. Громкий разговор помогает мне – хотя бы сейчас – спрятаться от сомнений. Спрятаться от них, но не спрятать навсегда.
– Жду не дождусь, когда вы сможете увидеть его, – говорю я без остановки. – Камфорное дерево потрясающее, но оно… как одинокий узник в клетке, когда где-то есть счастливое семейство. Как только вы увидите, вы поймете.
– Если бы там был живой, здоровый мир, то отпала бы необходимость в контроле за рождаемостью, – говорит Эш. – Не было бы законов о вторых детях. Люди делали бы что хотели.
– Раньше так и было, – мягко говорит Ларк. – Бесконтрольная рождаемость, экспансия, освоение новых земель, истощение почвы… именно эти и подобные действия и разрушили планету.
– А так ли это было? – спрашиваю я. – В смысле то, что люди делали, было безрассудным, бездумным, ужасным… но действительно ли они уничтожили планету? Что, если это неправда?
– Что именно? – уточняет Эш.
– Да все!
Я читала дневник Аарона Аль-База. Я знаю, что сколько бы вреда ни принесли люди планете, но именно он убил большую часть человечества.
– Я не решалась тебе сказать, – говорит Ларк. – Никому не говорила. Я не была уверена, что это значит, и хотела рассказать тебе первой. Я кое-что обнаружила. Помнишь, ты отдала мне фотографию? Ту, что принесла тебе твоя мама?
В незапамятные времена я дала Ларк артефакт из до-катастрофной эпохи, старомодную фотографию, напечатанную на пластиковой бумаге: звездная бездна раскинулась над огромной каменной расщелиной на Земле.
– Технология пластиковой бумаги появилась незадолго до Гибели Природы. В те времена пластик не поддавался естественному разложению. С тех пор, как мы обосновались в Эдеме, мы не пользовались этой технологией. Поэтому я знаю, что фото было сделано не более чем десять лет спустя после краха человечества.
