С этими глупейшими суевериями связаны другие привычки, которые следует осудить как грубые. Многие одержимые духами люди не позволяют заранее резать коз и кур, которых они выбирают для своих тайных жертвоприношений, а упорно желают пить теплую кровь. Кроме того, они пожирают сырое мясо и десятки сырых яиц. Неудивительно, что эти несчастные в конце концов заболевают так, что не могут встать с постели.
Дурной пример заразителен. Хотя магометане очень склонны к суевериям, жители Омана отвергают те нелепые обряды, которые я сейчас описала. Когда они приезжают в Африку, то сначала считают нас варварами и хотят сейчас же уехать обратно, но скоро становятся восприимчивы к тем понятиям, которые раньше осуждали, и усваивают самые бессмысленные из них. Я была знакома с одной такой арабской женщиной. Она убедила себя, что одержима злым духом, который заставил ее заболеть, и верила, что его можно умилостивить, если она будет устраивать в его честь праздники.
Мне кажется, что лучше было бы посылать на Занзибар женщин-врачей, чем бренди, которое портит нравы его жителей. Почему вестником цивилизации всегда должен быть порок? Для христиан открывается реальная возможность проявить братскую любовь, и трудности вовсе не такие уж огромные. Со своей стороны, если бы какое-нибудь общество решило отправить на мою родину подходящую посланницу, я бы охотно помогла ей изучить арабский язык и язык суахили; это самое меньшее, что я могу сделать для своей любимой страны. Такое предприятие было бы успешным и в денежном отношении. Но врачом обязательно должна быть женщина. Она смогла бы сделать на Востоке больше, чем десяток мужчин, ведь даже здесь дамы часто предпочитают лечиться у медиков-женщин. А заботливость, жизнерадостность и доброта легко завоевывают сердца восточных людей.
Глава 16
Рабство
Освобождение рабов оказалось разорительным. – Лень негров. – Доводы в защиту порки. – Рабы и наложницы, которых имеют на Востоке европейцы. – Освященную временем систему надо отменять медленно. – Мусульмане не так уж фанатичны.
Я была еще ребенком, когда истек срок, в течение которого, согласно договору между Англией и Сеидом Саидом, жившие на Занзибаре подданные Великобритании должны были отпустить на свободу своих рабов. Это было тяжелое время для владельцев, которые горько жаловались и посылали к нам своих жен и дочерей с просьбами проявить сострадание, хотя мы совершенно ничего не могли для них сделать. Некоторые владельцы имели сто или больше рабов, трудившихся в их имениях; без работников имения перестали приносить доход, а это означало разорение для хозяев. Кроме того, всех нас ожидала еще одна неприятность: население нашего острова увеличилось на несколько тысяч бездельников, бродяг и воров. Вольноотпущенники, эти большие дети, поняли свободу как возможность больше никогда не работать и твердо решили использовать эту возможность полностью – все равно, обязан кто-то дать им крышу над головой и еду или нет.
Гуманистам, выступавшим против рабства, это было безразлично. Они ведь уже добились своей цели – освободили несчастных невольников от унизительного рабства. Что будет потом, их не касалось; достаточно, что их дамы вяжут толстые шерстяные чулки для жителей экваториальных областей. Пусть правители этих стран сами справляются, как могут, с ленивыми бездельниками.
Я должна сказать снова, что после определенного соглашением срока только британские подданные не могли иметь рабов. Англия не имела права указывать моему отцу, как он должен управлять своей страной. Однако не следует представлять себе положение рабов на Востоке по тому, что было в Северной Америке и Бразилии, поскольку рабы мусульман живут гораздо лучше.
Очень большое зло – торговля рабами. Рабы, которых ведут из внутренних областей материка, должны проделать много долгих переходов, прежде чем достигнут побережья, и в этом пути множество их гибнет от голода, жажды и усталости. Но работорговец сам переносит такие же лишения, и потому нет никаких разумных оснований клеймить его как чудовище. Его интересы требуют, чтобы рабы оставались живы и здоровы, потому что в этот караван, возможно, вложены все его деньги.
Когда они доходят до места назначения, их быт полностью обустроен. Правда, они должны работать бесплатно, однако избавлены от всех хлопот, и им обеспечено содержание, поскольку хозяева заботятся об их благе. Или вы считаете, что каждый нехристианин – бессердечный негодяй?
Кроме того, негры очень ленивы и не желают работать добровольно, а потому за ними надо строго присматривать. К тому же они вовсе не ангелы: среди них есть воры, пьяницы, беглецы, поджигатели. Что надо делать с такими? О том, чтобы оставлять их без наказания, не может быть и речи: это означает поощрять беспорядок и анархию. А если сажать их в тюрьму, то эти люди только посмеются над таким наказанием: для них будет огромным удовольствием отдохнуть несколько дней в прохладе и набраться сил для новых злых дел. При таких обстоятельствах остается только одно средство – порка. Здесь это вызывает шумное негодование в некоторых кругах – среди людей, которые всегда руководствуются отвлеченными теориями и пренебрегают изучением реального положения дел. Да, порка бесчеловечна, но пусть кто-нибудь найдет ей замену. И кстати, не лучше ли было бы иногда пороть плетью заключенных в немецких тюрьмах, чем применять фальшивый «гуманизм» к заключенным всех разновидностей одинаково?
Тиранию нужно осуждать, кто бы ни был ее жертвой – бедный негр или цивилизованный белый труженик на сибирском руднике. Но тот, кто хочет быть честным, не может требовать, чтобы представления о добре и зле были одинаковыми во всех странах. Рабство у восточных народов – освященное веками установление. Я сомневаюсь, что оно когда-либо будет полностью отменено, и в любом случае попытки уничтожить древний обычай одним ударом – глупость. Поэтому европейцам следует делать это медленно, и прежде всего пусть они сами подают нам пример. А ведь многие европейцы, живущие на Востоке, имеют рабов, которых покупают для своего удобства. Они не рассказывают об этом на родине или же говорят, что поступают так «для пользы науки». Араб использует рабов для работ в поле и в доме, а европеец принуждает их выполнять более тяжелый труд кули, то есть носильщика, – в чем тут разница с точки зрения морали? К тому же европейцы, владеющие рабами, не всегда отпускают негров на свободу после долгой службы, как делают арабы, а продают их другим хозяевам.
Однажды магометане Занзибара были очень возмущены, узнав, что некий англичанин, уезжая, продал свою чернокожую наложницу – конечно, не открыто на рыночной площади (где теперь стоит английская церковь), а без огласки – одному чиновнику-арабу. Был и еще один случай, тоже оскорбивший наше чувство приличия. Сосед французского консула наказывал своего непокорного раба так сурово, как тот заслужил, но этот раб, с обычной для негров трусостью и неспособностью молча терпеть боль, стал вопить с ужасной силой, и только отчаянный крик пробился через довольно высокомерное безразличие французского консула. Этот господин и сам не был безупречным святым и, похоже, придерживался правила: «Пусть другие исполняют то, что я проповедую». Он жил с негритянкой, которую купил, и она родила ему чернокожую дочку, эту девочку в конце концов взяла на воспитание французская миссия.
