На заметку
Страх и тревога мучительны для организма, они истощают его
возможности, а при определенных обстоятельствах могут даже погубить. С
физиологической точки зрения, страх и тревога — это возбуждение мозга,
напряжение всех процессов жизнедеятельности организма. Но процессам возбуждения
в головном мозгу противостоят механизмы торможения. Депрессия — это и есть
царство такого психического торможения, которое, как оказывается, необходимого
организму для борьбы с пожаром под названием тревога. Впрочем, то, что хорошо в
экстренных случаях, при длительном применении вызывает массу «побочных
эффектов».
Конечно, собственно нервные клетки головного мозга человека,
пережившего подобную трагедию, не перегорели, не выдохлись, не успели истощить
свой ресурс, просто психика обеспечила организму защиту — взяла и выключила их.
Впрочем, подобный механизм реагирования имеет и свои издержки, он может
закрепиться, стать стилем и формой жизни, которая теперь четко разделится на
жизнь до и после трагедии. И все это обязательно произойдет, если параллельно с
интенсивным фармакологическим лечением такому пациенту не будет оказана
кризисная психотерапевтическая помощь. Человек может не справиться с этой
трагедией, если ему после произошедшего не за что будет уцепиться в этой жизни,
если, не дай бог, судьба подкинет ему еще какие-то дополнительные, пусть даже и
незначительные, на первый взгляд, сюрпризы.
Ни один организм не может постоянно находиться в состоянии
тревоги. Если стрессовый агент настолько силен, что значительное воздействие
его становится не-совместимым с жизнью, животное погибает еще в ста-дии тревоги,
в течение первых часов или дней.
Ганс Селье
Случай из психотерапевтической практики: «Уходя — уходи»
Рассказывать истории людей, переживших тяжелейшие жизненные
потрясения, необыкновенно трудно. Когда ты слушаешь сводку убийств,
изнасилований, грабежей и несчастных случаев по телевизору — это одно дело.
Когда же ты сталкиваешься с человеком, который, так или иначе, оказался жертвой
подобной трагедии, совершенно другое. Поскольку же я как психотерапевт работаю
именно на кризисном отделении Клиники неврозов им. И. П. Павлова, то есть в
меру своих возможностей помогаю именно тем, кто понес тяжелую утрату, то
подобных историй в моем врачебном багаже более чем достаточно. Но мы не будем
разбирать подробности, ограничившись лишь тем, что действительно нужно
проанализировать.
Этот случай произошел с женщиной, которой едва исполнилось
сорок лет. На самом деле — это возраст молодой и перспективный. Это только
кажется, причем в соответствующем возрасте и при определенных условиях, что
жизнь к этому времени заканчивается. В действительности же, жизнь, можно
сказать, в сорок лет только начинается, хотя и во второй раз. Большинство людей
к этому времени имеют уже более-менее взрослых детей, которые не нуждаются в
родительской опеке (по крайней мере, в той мере, как младенцы и младшие
школьники). С другой стороны, в эти годы человек, как правило, абсолютно
уверенно стоит на своих ногах и способен полностью обеспечить свою жизнь.
Короче говоря, дети выросли, профессия и опыт наличествуют, так что давайте —
живите, думайте о себе, занимайтесь собой, заботьтесь о себе! Все тому
благоприятствует.
Пациентка, о которой я веду речь, была бухгалтером. С мужем
она развелась уже более десяти лет назад и не сильно по этому поводу
переживала: у нее работа и постоянная занятость, у нее крепкий, умный,
здоровый, заботливый восемнадцатилетний сын. Чего еще надо? Тем более что сын
ее радует: поступил в вуз, маму любит — все замечательно. Но несчастья, как
известно, всегда приходят в наш дом именно тогда, когда их никто не ждет
[5]
. Парень случайно оказался в уличной потасовке и при совершенно
дурацких обстоятельствах случайно и глупо погиб. Компания пьяных подростков
стала задираться к нему, когда он провожал свою девушку. Началась драка,
приехала милиция и скорая помощь. Хотя сын моей пациентки получил серьезный
удар по голове, от госпитализации он категорически отказался. А тем временем у
него происходило кровоизлияние в мозг, образовывалась гематома, которая (так
часто бывает) на первых порах не чувствовалась. Когда же ему, спустя сутки,
стало плохо, то спасать его было уже поздно: скопившаяся под черепной костью
кровь сдавила жизненно важные центры мозга, и юноша погиб.
Ну как должна была чувствовать себя его мать? Разумеется,
она была в ужасе, не могла найти себе места, ей казалось, что все это не
по-настоящему, что это сон. Около недели она находилась словно бы в забытьи.
Потом этот туман вроде как стал рассеиваться, и где-то через месяц она заметила
за собой некоторую странность… В чем эта странность заключалась? Женщина вдруг
осознала, что она регулярно, как и обычно, убирается в комнате сына, готовит
ему еду, стирает его одежду, ждет, что он придет домой или позвонит, чтобы
предупредить о задержке. Все это она делала не играя, а совершенно
автоматически, так, словно бы ничего в ее жизни не произошло. Более того, эта
не наигранная игра помогала ей лучше себя чувствовать, давала ей силы и,
вообще, поддерживала ее.
Когда она обратилась ко мне, у нес были все без исключения
симптомы депрессии — она была подавлена, не испытывала чувств радости и
удовольствия (она даже перестала ощущать вкус еды), похудела более, чем на
десять килограммов, страдала бессонницей, выглядела заторможенной, рассеянной,
замкнутой. Она не сразу рассказала мне о той своей «странности», которой мы
посвятили предыдущий абзац. Мы просто начали лечение ее депрессии с помощью
психотерапевтических и фармакологических средств. На одном из сеансов я спросил
ее о том, как она реагирует на фотографии своего сына, она расплакалась и
рассказала о том, что пытается жить так, словно бы он не умер.
Она боялась, что ее сочтут за сумасшедшую, поскольку ее
поведение действительно выглядело по меньшей мере странным. Однако лично я этой
ее странности ничуть не удивился. Мы уже говорили с вами о том, что наш мозг
всегда стремится к сохранению прежних, проверенных им форм поведения. Более
того, человека, не нарушающего установленные стереотипы поведения, он щедро
награждает приятными, позитивными эмоциями. Заложником именно этого
психического механизма и оказалась моя пациентка.
Человек — единственное животное, которое стыдится этого.
Жюльен де Фалкенар
Все действия, которые она совершала, были для нее привычными,
составляли основу ее прежнего поведения, где сын был тем центром, вокруг
которого на протяжении многих лет строилась ее жизнь.
Теперь же, когда этого центра не стало, вся жизнь этой
женщины, все то, что она делала, чем занималась и чем занимала себя, оказалось
ненужным, бессмысленным. По сути, ее нынешнее существование превратилось в тень
ее прошлой жизни. Если бы она смогла осознать и принять понесенную потерю, то,
несмотря на тяжесть и боль, несмотря на необходимость отказаться от прежнего,
прошедшего, ставшего прошлым, она могла бы строить свою жизнь заново. Но,
оказавшись заложником своих стереотипов, своих привычек, связанных с прошлой
жизнью, она не могла выйти из возникшего заколдованного круга. И потому мы
справлялись с ее депрессией не как обычно. Нам, прежде всего, предстояло
осознать произошедшее, принять случившееся посредством отказа от тех привычных
действий, которые она совершала так, словно бы ее сын был жив.
