Земля между Одером и Эльбой, занятая славянами, продолжала интересовать немецких королей и курфюрстов. Поражение славян на Эльбе в 928 г. привело к захвату германцами Бранденбурга и христианизации славян. Но еще до XII в. правили на этой территории славянские князья. Так, средневековые хроники упоминают Яшу из Кепеника (Jacza von Köpenick, Jaxa von Köpenick) и князя Пшибыслава-Генриха, впоследствии ставшего крестным отцом первенца асканского маркграфа Альбрехта Медведя (Albrecht der Bär), чьи владения находились в районе реки Хафель, – Отто I (илл. 3).
Илл. 3. Альбрехт дер Бер
Поскольку Пшибыслав-Генрих сам был бездетен, то после его смерти в 1150 г. «кум» Альбрехт бескровно перенял управление резиденцией хефелеров – крепостью Бранденбург. С устройства Альбрехтом дер Бером новой крепости Шпандау отсчитывается рождение маркграфства Бранденбург. Но только в 1232 г. крепость потеряла свое славянское название Шпандове и стала городом Шпандау.
Первое письменное упоминание о Берлине относится к 28 октября 1237 г. Правда, в документах упоминается не сам Берлин, речь идет о некоем пасторе Симеоне из Кельна, города-спутника Берлина. Дело в том, что первоначальное поселение, ставшее впоследствии городом Берлином, состояло из двух частей – Кельна (вероятно, основанного выходцами из западного Кельна) и собственно Берлина. Двойное поселение Берлин-Кельн упоминается далее в хрониках маркграфства Бранденбург от 1280 г., где сказано, что маркграфы Иоганн I и Отто III основали его и многие другие города. Точкой же отсчета в истории Берлина принято считать 1244 г., когда впервые в документах маркграфства встречается собственно его название.
Молодой город Берлинбург сразу же заявил о себе введением городского флага (1253), чеканкой собственных монет (с 1280), строительством кирх и монастырей. Старейший из монастырей на этой территории – францисканский – был основан в 1245 г., а строительство известной своими фресками Мариенкирхи (Marienkirche) начато около 1270 г.
Первым символом Берлина, о чем свидетельствовало имя маркграфа – Альбрехта дер Бера (Медведя), стало изображение медведя на гербах и знаменах города. Символом же Бранденбурга, земель вокруг Берлина, с ранних времен являлся орел. Переход города из рук асканских князей в руки князей дома Виттельсбах, а затем и дома Гогенцоллернов нашло отражение в геральдике. Так, с конца XIII в. на гербах города медведь стал изображаться укрощенным, в ошейнике, даже на привязи. Главенствующее место занял орел, вверху над медведем или стоящим на его спине, буквально попирающим его. До 1875 г. медведь продолжал изображаться на гербе города под эгидой прусской короны, но с ошейником, затем по решению магистрата эта подробность была упразднена.
Несмотря на разрушительные пожары, эпидемии, войны, уносившие тысячи жизней, город, в 1470 г. ставший резиденцией династии Гогенцоллернов, разрастался. Согласно первой переписи населения, в 1448 г. в Берлине проживали 6 000, а в Кельне (городе-соседе) – 3 000 жителей. Уже через столетие, в 1550 г., здесь было зафиксировано 12 000 жителей и 1 800 домов, в 1740 г. – 100 000 жителей. Первого миллиона население Берлина достигло в 1877 г., через 30 лет – в 1905 г. оно удвоилось, а по сведениям 1920 г., в Берлине с окрестностями, на площади 878,35 км2, проживали уже 3,8 миллиона человек.
Население во все времена было разнородным по национальному составу. Стремясь сформировать имидж толерантного государства, прусские короли охотно предоставляли на территории Берлина и Потсдама убежище всякого рода эмигрантам, притесняемым по национальным или религиозным вопросам в своих странах. Так в Германию Гогенцоллернов попали в 1685 г. 20 000 французских гугенотов, гонимых королем Людовиком ХIV. Их число в то время составило 20% от всего населения Берлина. Примерно с XVI в. в городах Германии обосновались еврейские общины. В Берлине в начале XX в. количество евреев составляло 160 000. А вот первые турки попали сюда в качестве «подарка». «Солдатский король» Фридрих Вильгельм I получил от курляндского герцога 20 исламских солдат, высоких и крепких. Для того чтобы бравые солдаты не чувствовали себя ущемленными в религиозных правах, была построена и мечеть.Так была организована первая исламская община. Полноправными гражданами здесь стали голландцы, строители и ремесленники, приглашенные Фридрихом Вильгельмом I в 1738 г. Чешские ткачи, вынужденные из-за принадлежности к протестантизму, преследуемому Марией Терезией, бежать из Богемии, поселились в окрестностях Берлина с 1751 г.
Согласно статистическим данным, на пороге XX в., в 1900 г., население Берлина составляли 12 644 956 пруссов, 36 089 немцев, 5 794 австрийцев и венгров, 2 764 русских, 1 010 англичан, 979 выходцев из Северной Америки, 760 швейцарцев, 653 шведа и норвежца, 489 датчан, 419 итальянцев, 364 француза, 253 голландца, 116 бельгийцев и т. д. А после октябрьской революции 1917 г. сюда потянулись беженцы из России, и русская колония в Берлине увеличилась во много раз. В 20 – 30-х годах. ХХ в. она насчитывала 360 000 человек.
Естественно, что и религиозные интересы всех этих групп населения должны были быть учтены. Так оно и было.
По переписи 1888 г., в городе существовали 71 евангелическая церковь, 10 синагог, 8 католических церквей. А палитра религиозных взглядов была куда разнообразней: протестанты (их было более всего), лютеране, католики, исраэлиты, меннониты, баптисты, англикане, методисты, прихожане греческой православной церкви и т. п. Разумеется, в реальной жизни далеко было до «розовой» картины всеобщего братства и терпимости, по крайней мере, в отношении евреев. Толерантность, свобода высказывания – как и любое другое явление, имеет две стороны. Так, уже с середины XIX в. в Германии беспрепятственно существовали партии с определенным антисемитским уклоном («Christlich soziale Arbeiterpartei», «Christlich soziale Partei»), объединения типа «Лиги немецких антисемитов» или «Союза немецких антисемитов». В берлинском Рейхстаге в 1893 г. заседали 18 депутатов-антисемитов. Свободно печаталось огромное количество литературы, проповедовавшей расовые теории. Вал ее возрос после Первой мировой войны, когда в поражении Германии были объявлены виноватыми именно евреи, так что в программе гитлеровской национал-социалистской партии с 1920 г. значилась определенная задача «добиться того, чтобы удалить из Германии всех до последнего еврея».
Все же даже в самые крутые времена нацистского режима ни свободомыслие, ни здравый смысл, ни скептичность по отношению к власти не были уничтожены. Свидетельством этому являются анекдоты.
Один из них – реальный случай. Во времена Третьего рейха один конферансье в берлинском кабаре позволял себе рискованные шутки. Как-то раз он попросил публику назвать имя великого немецкого министра культуры, высокообразованного человека и, естественно, арийца. Ему называют: «Розенберг». Он возражает: «Я сказал – великого. Могу подсказать, господа, его имя начинается на Ге...». – «Геринг», – отвечают из публики. – «Я говорил – высокообразованного». – «Геббельс!», – кричат из зала. – «Я сказал – чистого арийца. Неужели никто не ответит? Но ответ напрашивается сам собой. Конечно, я имел в виду Вольфганга Гете».
