Но между швеями и заказчицами возникали и курьезные и неприятные моменты. В 1824 году чиновники канцелярии московского военного генерал-губернатора и ремесленная управа пытались установить истину в запутанной истории с «бурбоновым» капотом. Титулярная советница из дворян Александра Безсонова обратилась с жалобой на портниху Ольгу Никитину, которая в 1822 году «взяв. шелковую материю называемую бурбон и атлас для шитья мне капота, точно по таковому моему, но по окончании онаго оказался испорченным. Никитина заметя ошибку взяла для поправки капот и не возвратила онаго, отзываясь посланной от меня, что не станет переправлять, а будет валяться. Сей ея поступок довела до сведения цеховаго головы Саколова. Почему старшина сего мастерства Поляков прислан с тем капотом, которой по свидетельству его оказался точно испорченным, даже изношенным и измятым, отчего не согласилась я принять онаго, которой и взят обратно тем старшиною, а потому и просила. того ж Сакалова изтребовать от Никитиной 70 рублей, употребленных мною на покупку бурбона и атласа.
Затем зделалась я отчаянно бол[ь]на и находясь в сем состоянии долгое время, что воспрепятствовало требовать мне удовлетворения, котораго и до сего времяни не получила, чему прошло более года»335.
В ходе разбирательства выяснилось, что еще «прошлаго 1822 года в феврале месяце доставлен в сию управу мастерицею Ольгою Никитиною для свидетельства бурбоновой капот шитой его Никитиною титулярной советнице Безсоновой; почему в то время и собраны были портных дел мастера и мастерицы, но оные к свидетельству того капота неприступили, потому что оной оказался изношенной капот же и посие время находится у старшины, поелику как г-жа Безсонова, так и мастерица Никитина его к себе не берут, портных же дел мастерица Ольга Никитина в отобранном от нее объяснении показала, что прошлаго 1820 года в декабре месяце взято ею у госпожи титулярной советницы Безсоновой чрез рекомендацию госпожи Анны Ивановны Поповой для зделания капота бурбону одиннадцать аршин и атласу один аршин и хотя оной материи было и недостаточно, но г-жа Безсонова тот капот приказала сделать, какой может выдти к 1-му числу генваря 1821 года; а потом вдобавок чрез госпожу Попову еще доставила бурбону поларшина, а атласу три четверти аршина прикупила сама мастерица Никитина, которой капот к настоящему сроку был отделан и доставлен, по доверию от нея г-жи Безсоновой вышеупомянутой г-же Поповой, а оная по принадлежности доставила ей г-же Безсоновой, которой находился у ней целой год, и в продолжении онаго времени посылаемо Никитиною было не однократно для получения денег зашитье капота восемь рублей, и за прикупку атласу три рубли всего одиннадцать рублей к г-же Поповой но она г-жа Попова в ответ говорила, что сии деньги забывает получить от г-жи Безсоновой, а потом г-жа Попова присланную к ней от Никитиной за деньгами ученицу послала с своею девкою к г-же Безсоновой в дом, но г-жа Безсонова ученице сказала, что ей капот узок, каковой Никитина получив ответ усумнилась, что будучи чрез год зделался капот узким… на другой же день явилась к ней г-же Безсоновой сама Никитина и она г-жа капот при ней надела и приказала роспустить спинку, для чего Никитина и взяла, но как оной капот от носки полинял, то запасу выпустить по несходственности с прежним цветом было невозможно, после чего по прошествии недели г-жа Безсонова прислала к Никитиной свою девку взять тот капот, но Никитина без получения за оной следующих денег одиннадцати рублей, не желая лишиться собственности капот не отпустила, а приказала чрез девку доложить г-же Безсоновой изволила выслать следующия за оной деньги, после чего уведомилась Никитина, что г-жа Безсонова просила ремесленнаго главу, дабы от нее Никитиной истребовать вместо стараго новой капот; почему она Никитина для сущей. справедливости и во оправдание себя представила оный капот 1822 года в феврале месяце в ремесленную управу для освидетельствования, от которой и был тогда командирован портнаго цеха старшинский товарищ Степан Поляков с капотом и вместе с нею Никитиною в дом к г-же Безсоновой для узнания ея претензии, но она г-жа Безсонова примерить капота как должно не дозволила и начала ее Никитину бранить. <…> Представленный же в ремесленную управу капот мастера и мастерицы как уже изношенную вещь не свидетельствовали, которой капот ей непринадлежащий она Никитина к себе и не взяла»336. Составив в марте 1824 года данный рапорт и возвратив прошение Безсоновой, ремесленная управа прекратила разбирательство.
И все же модистки старались не обострять отношения с клиентами, ибо самой лучшей рекламой для мастерицы служил круг ее заказчиц. «Где более останавливается карет и чье имя чаще слышно в разговорах о нарядах, кто шьет на первых особ, к тому или к той все спешат»337. Вот молодая модница пишет подруге: «Представь себе, что madame Фаме только уж для маменьки согласилась взять мое платье, – столько у нея заказов! <…> У m-me Герке нам не хотелось заказывать; вице-губернаторша и Павлиновы и все заказывают у m-me Фаме. Вообрази: мы у нея в магазине встретились с Кошевскими, с Анной Михайловной и с дочерьми, и Анна Михайловна говорила, что она почти никогда здесь ничего не заказывает и платья выписывает всегда из Петербурга, а заехала в магазин только взглянуть, нет ли чего-нибудь новенькаго; а когда она уехала, m-me Фаме рассказала нам, что она заказала ей два бальныя платья для дочерей и всегда ей заказывает»338.
В XIX столетии главные продажи происходили в начале декабря и накануне Пасхи. К этому времени торговцы заполняли свои прилавки новинками, о чем активно уведомляли через периодические издания. Обозреватель газеты «Московский городской листок» сообщал в марте 1847 года: «Милости просим наперед в наш музеум непостоянной моды, к Матиасу, в дом г. Татищева. К нему и к Юнкеру только что свезены огромные ящики и короба разных предметов, выпущенных из таможни, пришло много укладок из Петербурга чрез Транспортную контору, у Артура Матиаса339 скроено и сшито множество туалетных вещей по образцам парижским и изготовлено вдоволь всякой всячины французской, переменивающейся на русския деньги. В магазине Матиаса с первого часа полудня и до четырех перебывает в продолжение этой недели все дамское общество. Вежливые хозяева уверяют вас, что в нынешнем сезоне они plus richement assortis que jamais (значительно богаче снабжены, чем когда-либо (фр.). – Авт.). Начнем со шляпок. По строгому закону моды оне должны меняться с каждым временем года. Требования на бархатные шляпки миновались с санными катаньями; атласные также на исходе, хотя март принадлежит еще к разряду холодных месяцев, и одеваться в нем тепло в избежание мучительных простуд право не совестно; но как Пасха есть уже праздник весенний, и шляпка атласная или гроденаплевая одинаково греют голову, то не угодно ли вам, милостивыя государыни, взглянуть на сотни хорошеньких шляпок (en pou-de-soie glace acoulisse) разных цветов, украшенных букетами весенних незабудок, гиацинтов и т. д., на шляпки, убранныя белым гюпюром (surmontes de plumes assor-ties finissant en saule marabou); здесь представляются вашим взорам и настоящия летния шляпки из итальянской соломы, большие запасы парижских гирлянд и неувядаемых цветов.
Перейдем теперь в комнату, где находятся мантильи, бурнусы и другого рода одеяния, употребляемыя для визитов и гуляний. Вы найдете здесь мантильи и par-dessus различных покроев, всяких наименований из самых лучших тканей. Мы видели кзарины, фернандо, одельты и монпансье кашемировые и из настоящего терно превосходных цветов с вышитыми бортами от 60 до 200 рублей сер. за экземпляр.
