Сошлемся на авторитетное мнение Героя Советского Союза генерала армии П. Н. Лащенко, который в дни опубликования приказа № 227 был заместителем начальника штаба 60-й армии генерала И. Д. Черняховского. «Законы войны объективны. В любой армии солдата, бросившего оружие, всегда ждало суровое наказание, — рассуждал генерал. — Штрафные роты и батальоны, если не усложнять, — те же роты и батальоны, только поставленные на наиболее тяжелые участки фронта. Однако фронтовики знают, как все условно на войне: без жестокого боя немцы не отдавали ни одной деревни, ни одного города, ни одной высоты… Пребывание в штрафниках даже не влекло за собой судимости.
Так чем же были штрафные подразделения? — задавался вопросом П. Н. Лащенко и сам же отвечал: — Шансом для оступившегося, смалодушничавшего, совершившего промах, возможностью искупить свою вину, снять с себя черное пятно часто ценой собственной крови… Ранение, полученное даже в первый день пребывания в штрафном подразделении, автоматически возвращало бойца в часть на ту же должность, в том же воинском звании».
[24]
Близкую точку зрения высказывает П. Д. Бараболя, бывший в период Сталинградской битвы командиром взвода ОШР, а после войны ставший профессиональным юристом.
П. Д. Бараболя:
Много позже, уже став военным юристом (на эту профессию, кстати, меня впоследствии побудило командование штрафным подразделением), я много думал об участи бойцов, да и военных людей постарше чином, ставших штрафниками… Держать этих преступников за тюремной решеткой или за колючей проволокой исправительно-трудовых лагерей и, по существу, ограждать их от обрушившейся на страну беды было бы откровенной нелепостью с точки зрения разумной логики. Эта мысль представляется тем более убедительной еще и потому, что многие из них, прослужив до того определенное время в армии или на флоте, уже имели достаточно прочную военную подготовку. Они не хуже друг их фронтовиков владели современным по тому времени оружием, были, что называется, «на ты» с боевой техникой. Так что эти «ущербные» люди, поставь их в строй, вполне могли пригодиться на фронте.
<…>.
В условиях необычной обстановки быстрее раскрывались люди, высказывая порой самое сокровенное. И я все больше убеждался: нет, они, эти парни, вовсе не отпетые, отвергнутые обществом элементы. Достаточно хотя бы сказать, что, за редким исключением, не было среди них рецидивистов, не оказалось и «паханов». Подавляющее большинство воинских преступлений, за которые эти люди «получили срок», составляли дезертирство, неповиновение, самовольное оставление части и некоторые другие. Разумеется, я ни в коей мере не оправдываю подобных отступлений от присяги, закона. Но справедливости ради следует сказать: зачастую совершенные преступления являлись непреднамеренными. Причиной их становились либо личная расхлябанность человека, либо попытка обойти запреты и ограничения в расчете на безнаказанность. Дезертирство же большей частью случалось по одной «схеме»: ранение в бою, госпиталь, отпуск на родину для кратковременного отдыха, желание «прихватить» к нему еще несколько суток или недель — авось, пронесет. Как правило, «не проносило». (С. 355, 359).
Кроме того, что направление в штрафную часть представляло собой альтернативу крайним мерам расстрелу, длительному заключению в лагере, оно давало человеку шанс вернуть себе честное имя. Не стоит недооценивать этого важнейшего мотива в поведении человека на войне. Трудно сказать об этом лучше, чем писатель В. В. Карпов, сам прошедший штрафную роту: «В 1942 году попал я на Калининский фронт, побывал в опасных переделках. Вел себя в боях так, что был замечен и отмечен командованием. Отмечен не орденом, не медалью… первая и последняя и самая высокая их (штрафников. — Ю. Р.) награда — это возвращение имени обыкновенного, честного, чистого перед Родиной человека. Такое имя обычно люди носят, даже не подозревая, как оно высоко. Оно для них естественно, как воздух или солнце. А кое-кому приходится получать его с большим трудом — штрафник должен заслужить это имя, искупить свою вину кровью, то есть быть раненным или убитым в бою. В порядке исключения допускалось освобождать из штрафной роты за особое отличие в боях».
[25]
Подобные штрафные формирования существовали и в иностранных армиях, как наших союзников — США и Великобритании, так и противника. Характерно, что в приказе № 227 Сталин ссылался на опыт немецко-фашистских частей, где после зимнего отступления были сформированы штрафные части и заградотряды, и «эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой».
Ссылку на репрессивную практику неприятеля нельзя считать морально оправданной. Не случайно военная история нашего Отечества до того не знала примеров заимствования у врага подобных методов принуждения к ведению боевых действий. Но, судя по формулировкам приказа, Верховный Главнокомандующий был в те дни в таком эмоциональнопсихологическом состоянии, что не считал необходимым отвлекаться на подобные «мелочи».
28 сентября 1942 г. первым заместителем народного комиссара обороны СССР генералом армии Г. К. Жуковым были утверждены и заместителем наркома армейским комиссаром 1-го ранга Е. А Щаденко объявлены положения о штрафных батальонах и ротах и их штаты, а также штаты заградительных отрядов. До этого их формирование и укомплектование осуществлялось по временным штатам.
Учитывая суровость мер, предусмотренных 227-м приказом, недоумение вызывает затяжка с разработкой механизма его практической реализации. Но оно рассеивается, когда при анализе действий военных властей видишь, что создание штрафных частей было далеко не самой главной задачей из числа тех, которые вставали перед Верховным Главнокомандованием, командующими фронтами и армиями в конце 1942 г. — начале 1943 г. Во многих случаях недоставало и элементарной исполнительности.
Анализ того, как использовались штрафные части, заставил первого заместителя наркома обороны маршала Г. К. Жукова в начале марта 1943 г. отдать командующим фронтами следующую директиву:
«Проверками штрафных частей, произведенными военной прокуратурой, установлено, что на формирование и укомплектование штрафных батальонов и рот уходило по нескольку месяцев, в течение которых штрафники отсиживались в тылу, в боях не участвовали. Так, штрафной батальон Волховского фронта находился в глубоком тылу больше трех месяцев, имея в своем составе всего 64 штрафника при 100 человек постоянного состава. Значительная часть штрафников 63-й и 65-й рот Сталинградского фронта находилась в тылу также около трех месяцев. Штрафные роты 10-й армии, насчитывая всего по 30–40 человек в роте, выполняли хозяйственные работы при вторых эшелонах.
В целях использования штрафных частей в строгом соответствии с приказом Народного комиссара обороны № 227 и положениями о штрафных частях, приказываю:
