Лиам пересек комнату один, два, три раза. Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем я решилась развернуть письмо Толстяка.
В комнате надолго воцарилась тишина.
– Что? – в конце концов спросил Лиам. В голосе звучали панические нотки. – Что он пишет?
Лист оказался пуст. Толстяк записал лишь имена родителей и адрес, и больше ничего. Ни единой кляксы.
– Не понимаю… – сказала я, протягивая листок Лиаму. Здесь была какая-то ошибка. Возможно, он потерял настоящее письмо или забрал его с собой? Когда я наконец подняла глаза, Лиам рыдал. Одной рукой он смял письмо в комок, другую прижал к глазам. А потом до меня дошло, что я и сама знаю ответ.
Толстяк ничего не написал, потому что посчитал, в этом нет необходимости. Решил, что пообщается с родителями лично. Он верил в возвращение домой.
Лиам сел обратно на кровать, скрестив ноги перед собой. Потом прижался лбом к моему плечу, и я крепко обхватила его обеими руками. Он верил тебе, – звучало у меня в голове. – Все это время он тебе верил.
Казалось, я постарела не на один год. Какие шестнадцать? Мне было даже не шестьдесят, не сотня – тысяча лет. Старая, но не дряхлая. Я чувствовала себя одним из старых дубов, которые росли в долине Шеннандоа. С глубокими корнями и крепким нутром.
Он вернется, – подумала я, – он обязательно вернется домой.
Долгое время мы просто сидели, обнявшись. Мне хотелось запечатлеть в памяти завитки его волос и шрам в уголке губ. Никогда еще я не чувствовала время так остро, как сейчас. Почему оно то замораживалось, то летело вперед с невероятной скоростью?
– Безумие в том, что я действительно строил какие-то планы, – прошептал Лиам. – Думал, что мы будем делать. Куда с тобой поедем. Я правда хотел познакомить тебя с Гарри. – Из окна струился полуденный свет. Пальцы Ли скользнули по моей руке. – С нами все будет в порядке, – сказал он. – Главное, не дать им нас разделить.
– Они не смогут, – прошептала я. – Мне пришло в голову… Конечно, это звучит слишком избито, но… Единственная хорошая вещь во всей этой истории заключается в том, что я встретила тебя. И я пройду через это снова… – Слезы жгли глаза. – Я смогу, если буду знать, что однажды снова тебя встречу.
– Ты правда так думаешь? – Лиам выпрямился и поцеловал меня в макушку. – Потому что, знаешь, я тоже об этом думал – о нас с тобой. Постоянно. Только представь, что мы не попали в эти жуткие лагеря, – нет, просто слушай. Я собираюсь рассказать тебе восхитительную историю нашей жизни.
Лиам прочистил горло и повернулся ко мне.
– Итак, на дворе лето и ты живешь в Салеме. Тянется скучный-прескучный июль, ты подрабатываешь в кафе-мороженом. И совершенно не замечаешь тот факт, что все парни, с которыми ты учишься в школе, ежедневно захаживают в твое кафе. Причем тридцать один вариант наполнителей интересует их в последнюю очередь. Но ты сосредоточена на учебе и дюжине кружков, потому что собираешь поступить в хороший колледж и спасти мир. И когда от всех этих многочисленных тестов хочется уже помереть, отец предлагает тебе съездить к бабушке в Вирджиния-Бич.
– Да? – Я положила голову ему на грудь. – А как же ты?
– Я? – Лиам заправил прядку волос мне за ухо. – Я живу в Вилмингтоне, помираю от скуки и в последний раз подрабатываю в ремонтной мастерской Гарри. Готовлюсь к поступлению в какой-нибудь воображаемый университет, где моим соседом по комнате оказывается Всезнайка-задавака-с-золотым-сердцем, имя которому Чарльз Каррингтон Меривезер IV. Но в этой истории он не играет особой роли. – Пальцы Лиама сжали мое бедро, и я почувствовала, как его трясет. Хотя голос оставался ровным. – Чтобы отметить поступление, мама приглашает нас съездить на недельку в Вирджиния-Бич. Мы приехали всего день назад, но я уже несколько раз замечал в городе девочку с темными волосами, которая вечно ходит, уткнувшись носом в книжку и слушая музыку в наушниках. Но, сколько бы я ни пытался, мне ни разу не удалось с ней заговорить.
А потом в ход событий наконец вмешивается Провидение, и в самый последний день на пляже я встречаю ее. Тебя. Мы с Гарри играем в волейбол, но в этот момент я забываю обо всем. Ты идешь ко мне, в огромных солнечных очках и легком зеленом платье, которое – каким-то образом я это знаю – подходит к твоим глазам. А потом я, словно олимпийский бог спорта, посылаю мяч прямо тебе в лицо.
– Ай! – со смехом воскликнула я. – Звучит больно.
– Ну, можешь предположить, как я реагирую на эту ситуацию. Я предлагаю отвести тебя к спасателям, но ты смотришь на меня так, будто готова убить за такое предложение. В конце концов благодаря моему обаянию и искрометному чувству юмоpa – ну и еще потому, что мне удается вызвать у тебя жалость – ты позволяешь мне купить тебе мороженое. А потом рассказываешь, что подрабатываешь в кафе-мороженом в Салеме и как тебе страшно от мысли, что до колледжа осталось всего два года. И каким-то чудом, уж не знаю каким, мне удается заполучить твой имейл, или никнейм, или, может, даже телефонный номер. А потом мы начинаем созваниваться. Я уезжаю в колледж, ты обратно в Салем, но мы болтаем по телефону обо всем на свете. Иногда проскальзывают всякие глупости, а порой мы просто замолкаем и слушаем дыхание друг друга. Пока один из нас не засыпает.
– …после чего Толстяк начинает тебя высмеивать, – добавила я.
– О, безжалостно, – согласился он. – И твой отец меня ненавидит, потому что считает, будто я похитил его прекрасную драгоценную доченьку, но все равно разрешает мне приезжать время от времени. И вот однажды ты рассказываешь, что даешь уроки девочке по имени Сузуми, которая живет в другом городе…
– …но лучше которой нет на планете, – вставила я.
– Точно, – сказал Лиам. – Хочешь попробовать сочинить конец?
Не в силах больше сдерживаться, я закрыла лицо руками.
Сейчас или никогда. Мы не могли прятаться в этой комнате вечно. Им ничего не стоило изменить решение.
Я выпрямилась и вытерла слезы. А потом стиснула зубы как можно крепче. Лиам сидел на краю кровати рядом со мной. В глазах его отражались внимание и забота. На миг мне показалось, будто он понимает, что я собираюсь сделать.
Ли наклонил голову и улыбнулся одним уголком губ. Я попыталась улыбнуться в ответ, но сердце было готово вот-вот развалиться на части.
– Что?
В лагере у нас отобрали все, что только возможно. Друзей и семью, одежду и будущее. Единственное, что осталось, – это воспоминания, и вот теперь я собиралась забрать у Лиама последнее.
– Закрой глаза, – прошептала я. – Хочу закончить историю.
Затылок начало легонько покалывать, а через несколько секунд голова уже раскалывалась от гула. И когда я прижалась к его губам в последний раз, проникнуть в сознание Лиама оказалось так же просто, как взять его за руку.
Он с тревогой прошептал мое имя и попытался отстраниться, но я не позволила. Я удаляла себя из его воспоминаний день за днем, кусочек за кусочком, до тех пор, пока имя Руби не потеряло для Лиама всякое значение. Меня охватило странное облегчение. Я чувствовала подобное впервые. Возможно, настал подходящий момент.
