Башня осталась далеко позади. Не осталось ни тени сомнения, куда мы идем, и теперь я могла нормально дышать.
Спасибо, – подумала я, не обращаясь ни к кому конкретно. В горле стоял комок.
Через несколько минут мы подошли к боксу № 27. СПП подвел меня к двери и молча указал на раковину слева. Я кивнула и начала смывать кровь холодной водой. Терпением солдат не отличался. Через несколько секунд он схватил меня за ворот рубашки и сильно дернул вверх. Второй рукой он пропустил карту сквозь замок, и дверь распахнулась.
Эшли, одна из самых старших в нашем боксе, распахнула дверь шире. Взяв меня за руку, она кивнула СПП. Решив, что этого достаточно, он молча развернулся и направился вниз по дорожке.
– Боже мой! – прошипела она, затаскивая меня внутрь. – Не могли подержать тебя еще одну ночь? Ну конечно, нет, им нужно было избавиться от тебя пораньше. Это что, кровь?
Я замахала руками, однако Эшли увернулась и откинула мои волосы назад. Вначале я не поняла, почему она так на меня смотрит – глаза ее расширились и немного покраснели. Эшли закусила губу.
– Я правда… думала, что ты… – Мы по-прежнему находились внутри бокса, но я вдруг почувствовала, как здесь холодно. Прохладный воздух скользил по коже, точно шелк.
Эшли жила здесь слишком давно, чтобы дать слабину, но на этот раз она впервые не могла подобрать слов. В нашей унылой разношерстной компании числилось несколько лидеров, и Эшли была одной из них. Все они уже достигли того возраста, когда понимаешь, что будет, если потеряешь способность смеяться.
Я слабо улыбнулась и пожала плечами. Эшли это не убедило, по крайней мере, руку она не убрала. В боксе было темно и сыро, пахло грязью. И все же я чувствовала себя комфортнее, чем в стерильной чистоте лазарета.
– Дай мне… – Эшли сделала глубокий вдох. – Дай мне знать, если ты не… Ладно?
И что тебе это даст? Я не решилась задать вопрос вслух, просто направилась в дальний левый угол корпуса. Каждый мой шаг сопровождали доносящиеся со всех сторон перешептывания. Спрятанные на груди таблетки жгли, словно огонь.
– …она пропала, – долетело откуда-то.
Ванесса, койка которой граничила с моей, перебралась к Сэм. Как только я появилась в поле зрения, они тут же прекратили болтать и уставились на меня. Глаза выпучены, рты широко раскрыты.
Вид этих двоих даже спустя год вызывал у меня боль. Сколько дней и ночей мы тихонько переговаривались с Сэм, игнорируя всякие попытки Ванессы втянуть нас в глупую пустую болтовню?
Прошло всего два часа после того, как мы перестали быть лучшими подругами, и Ванессе удалось просочиться на мое место. С этого момента не проходило и дня, чтобы Ванесса не напомнила мне об этом.
– Что… – Сэм перегнулась через бортик кровати. Она не выглядела заносчивой или недружелюбной, как обычно. Сэм была… заинтересована? Удивлена? – Что с тобой случилось?
Я покачала головой, грудь распирало от всего, что хотелось высказать.
Ванесса резко рассмеялась.
– Классно, просто классно. И ты еще удивляешься, почему она больше не хочет с тобой дружить?
– Я не… – пробормотала Сэм. – Не важно.
Иногда я задумывалась о том, помнит ли Сэм… не меня, но того человека, которым она была прежде, чем я ее уничтожила. Удивительно, как легко оказалось стереть в личности подруги все лучшее – все, что я так любила. Одно прикосновение, и Сэм больше нет.
Несколько девочек спрашивали, что между нами произошло. Большинство, как мне показалось, решили, что Сэм была слишком жестока, заявив, будто мы больше никогда не станем подругами. Я пожимала плечами, якобы мне все равно, вот только без Сэм жизнь в Термонде теряла всякий смысл. Ее просто не было.
Это не жизнь.
Я нащупала пакетик с таблетками.
В нашем боксе все выглядело коричневым: коричневый на коричневом. Выделялись лишь белые простыни, большая часть которых уже приобрела желтый оттенок. Никаких книг, постеров или картинок. Только мы.
Скорчившись в позе эмбриона, я уткнулась лицом в простыню и вдохнула знакомый запах отбеливателя, пота и еще чего-то крайне обыденного. В разговор наверху я старалась не вслушиваться.
И все-таки, мне кажется, какая-то часть личности оставалась настороже, отчаянно надеясь выяснить, что конкретно произошло с Сэм. Дело сделано. Саманта ушла, а я осталась здесь, изводить себя обвинениями. Лучшим выходом было бы исчезнуть, даже если доктор Бегби меня разыграла. Возможно, никто не собирался от меня избавляться, однако нас с Сэм уже не соединить. Вряд ли они станут задавать вопросы или наказывать Саманту за помощь беглянке. Хотя, если бы мы остались подругами, ситуация могла обернуться по-другому. В Термонде было свыше трех тысяч оранжевых, а теперь не исключено, что я осталась одна на весь белый свет. Или одна из двух, если мальчик в лазарете тоже оранжевый. Осталось совсем немного времени, чтобы выяснить правду.
Я представляла опасность и знала, как здесь поступают с опасными личностями.
День в лагере проходил как обычно. Нас позвали в столовую на обед, а потом в душевые, чтобы помыться перед отходом ко сну. Свет за окном потускнел, близилась ночь.
– Так, котятки, – раздался голос Эшли. – До выключения света десять минут. Чья сейчас очередь?
– Моя. Можно я продолжу с того места, где мы остановились? – Рейчел находилась в противоположном конце бокса, но писклявый голос звучал отчетливо.
Я представила себе ее выпученные глаза.
– Да, Рэйчел. Разве мы когда-то делали по-другому?
– Ну ладно… в общем… принцесса… Она сидела в башне и все еще грустила.
– Детка, – вклинилась Эшли, – либо ты сейчас же придумаешь что-нибудь пикантное, либо я надеру твою скучную задницу и слово перейдет кому-то другому.
– Ладно, – пискнула Рэйчел. Я выпрямилась, пытаясь разглядеть ее сквозь ряды коек. – Принцессу терзала жуткая боль – ужасная, ужасная боль…
– О боже! – воскликнула Эшли. – Следующий?
Мэйси попыталась подхватить оборванную нить повествования:
– Когда принцессу заперли в башне, она не могла думать ни о чем, кроме принца.
Конец истории я пропустила: слушать, когда веки наливаются свинцом, очень тяжело.
Если я и буду когда-нибудь с сожалением вспоминать о чем-то, что касается Термонда, так это об этом. Мгновения тишины, когда можно было говорить о запретных вещах.
Мы развлекали себя сами. У других есть прошлое, будущее, мечты, мы же придумывали себе истории самостоятельно.
Я проглотила обе таблетки зараз. Во рту все еще оставался привкус курицы.
Свет выключили три часа назад, а Сэм храпела уже два. Я достала пакетик и высыпала маленькие таблетки на ладонь. Пакетик отправился обратно в бюстгальтер, а первая таблетка – в рот. За время пребывания на груди она немного нагрелась, но проглотить ее оказалось непросто. Быстро закинув туда же вторую, я сглотнула. По телу пробежала дрожь.
