– Грей? – я вопросительно посмотрела на Кейт. – Он все еще на президентском посту?
Грея выбрали, когда регистрировались первые случаи заражения ОЮИН. Кажется, у него были темные волосы и темные глаза. Больше я ничего не могла вспомнить. Да и эти скудные факты остались в памяти лишь благодаря тому, что инспекторы развесили портрет его сына Клэнси по всему лагерю. Как доказательство возможности излечения для каждого. В памяти всплыло яркое воспоминание о последнем дне в лазарете. Портрет Клэнси будто следил за мной.
Она недовольно покачала головой.
– Грей продлил собственный срок на неопределенное время, чтобы, как он выразился, «урегулировать пси-ситуацию, избавив Соединенные Штаты от телекинетических актов террора и вандализма». И даже упразднил Конгресс.
– Как же он собирается это делать? – спросила я.
– С помощью так называемых военных сил, – пояснила Кейт. – Примерно через год или два после того, как тебя забрали, несколько пси-подростков чуть не спалили Капитолий.
– Чуть не спалили? То есть?
Кейт окинула меня изучающим взглядом.
– Это означает, что им удалось уничтожить лишь ту часть, где располагался Сенат. Грей успешно контролировал правительство до тех пор, пока не прошли новые выборы Конгресса. Потом вспыхнули бунты. СПП забирали детей из школ без согласия родителей. Экономика пришла в упадок, в стране разразился дефолт. Ты удивишься, узнав, как мало значит твой голос, когда теряешь все.
– Как же вы позволили ему все это? – Мой желудок судорожно сжался.
– Никто ему ничего не позволял. Хаос повсюду, Руби. Грей пытается удержать власть, но каждый день на бунты выходит все больше и больше людей. Голод заставляет их преступать закон.
– Моего дядю убили во время мятежа.
Кейт обернулась так резко, что машину занесло на соседнюю полосу. То, что Мартин проснулся, я поняла еще минут десять назад. Дыхание мальчика стало ровнее, он перестал сопеть и причмокивать. Но заговаривать первой мне не хотелось, так же как и прерывать Кейт.
– Соседи ограбили его магазин, а дядя даже не мог защититься.
– Как ты себя чувствуешь? – Голос Кейт по сладости мог соперничать с ароматом ванили.
– Наверное, хорошо. – Мартин сел, попытавшись пригладить растрепанные темные волосы. На щеках отпечатались следы кресла, лагерная футболка выглядела на размер меньше, чем нужно. Тем не менее рос он медленнее своих соседей по боксу. Я была выше всего на один-два дюйма, притом что рост у меня средний. Если Мартин и был младше, то не больше, чем на год.
– Я рада, – сказала Кейт. – Если хочешь, сзади есть бутылка воды. Следующая остановка примерно через час. Нужно будет сменить машину.
– Куда мы едем?
– В Марлинтоне, Западная Вирджиния, нас ожидает друг. Заберем новую одежду и документы для каждого из вас. Мы почти приехали.
Я уже решила, что Мартин опять заснул, когда с заднего сиденья раздался голос:
– А куда потом?
Радио внезапно ожило, из динамиков зазвучали обрывки песни «Лед Зеппелин». Затем все смолкло, и в машине вновь воцарилась тишина.
Я чувствовала, как глаза Мартина буравят мою шею. Хотелось обернуться и ответить тем же, но поддаться было бы непростительной слабостью. Впервые со времен сортировки мальчик-ровесник находился так близко. За годы жизни по разные стороны дороги я начисто отвыкла от противоположного пола, и теперь некоторые детали во внешности мальчика заставляли меня нервничать. Например, едва заметные веснушки на лице или сросшиеся брови.
Что я могла ему сказать? Что рада его видеть? Что мы последние из оранжевых? Первое было истиной, второе – чем-то очень близким к ней.
– Мы собираемся перегруппировать южный штаб Лиги. Как только доберемся до цели, вам придется принять окончательное решение: оставаться с нами или уходить, – произнесла Кейт. – На самом деле вариантов немного. Но, пока вы находитесь рядом, я всегда смогу вас защитить. Помните об этом.
Сердце колотилось в груди, как птичка. Меня охватило настолько пьянящее чувство свободы, что я с трудом вернулась на землю. Все это слишком опасно. У СПП по-прежнему оставался шанс добраться до нас, и тогда меня либо вернут в лагерь, либо убьют еще до того, как мы доберемся до Вирджинии.
Прищурившись, Мартин внимательно наблюдал за мной. Зрачки его сузились, и я почувствовала, как по затылку побежали мурашки. Нечто подобное я ощущала, когда кто-то пытался проникнуть в мою голову.
Что за черт? Мои пальцы впились в подлокотники, однако оборачиваться я не стала. Лишь бросила быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Тяжело дыша, Мартин откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. Ранка в уголке губ стала ярко-алой, словно он сковырнул корочку.
– Я хочу попасть в такое место, где смогу делать все, что запрещено в Термонде, – в конце концов произнес мальчик.
У меня не возникло желания спросить, что он хотел этим сказать.
– Я гораздо могущественнее, чем вы думаете, – продолжил Мартин. – После того как вы увидите мою силу собственными глазами, остальные вам уже не понадобятся.
Кейт улыбнулась.
– На это я и рассчитываю. Знала, что ты поймешь. А как насчет тебя, Руби? – спросила она, повернувшись ко мне. – Ничего не хочешь добавить?
Интересно, если я скажу «нет», они меня отпустят? Без всяких вопросов отвезут к родителям в Салем? Или в Вирджиния-Бич к бабушке? Или вывезут из страны, если таково будет мое желание?
Две пары глаз не отрываясь смотрели на меня. В обоих взглядах читались настойчивость и волнение. Если бы только я могла разделить их чувства! Ощутить спокойствие от осознания своего выбора. Но я не знала точно, чего хочу. Лишь то, чего не хочу.
– Везите меня куда угодно, – ответила я. – Куда угодно, только не домой.
Мартин яростно ковырял ранку около рта до тех пор, пока не выступила кровь. Затем провел кончиком языка по губам и слизал сукровицу с пальцев. Все это время он не отрываясь смотрел на меня. Словно дожидался, пока я спрошу, какова она на вкус.
Я молча повернулась к Кейт. Вопрос замер у меня на губах. Потому что на секунду, всего на одну секунду я представила, как вспыхнули и задымились ее плечи. Открыть дверь она не могла. Замок заблокировался.
Глава седьмая
Границу Марлинтона мы пересекли в семь утра. В тот самый момент, когда солнце выплыло из-за пухлой гряды облаков, окрасив кроны деревьев в нежно-фиолетовый цвет. Клочья плывущего над асфальтом тумана заискрились в первых рассветных лучах. Несколько выездов из города оказались забаррикадированы рухлядью, кусками железной ограды и корпусами машин. Возможно, Национальная гвардия пыталась таким образом лишить бунтующие районы контактов с внешним миром. А может, все это – дело рук самих жителей, которые пытались защитить проблемные зоны от мародеров и нежданных гостей. Как бы то ни было, несколько часов подряд дорога оставалась спокойной и тихой, а значит, рано или поздно нам предстояло столкнуться с людьми.
