– Зу, – начала я, мой голос звучал неожиданно спокойно. – Послушай меня. Ты спасла всех нас. Без тебя мы бы не выбрались.
Лиам дернулся, вспомнив, что я все еще здесь. Мне стало немного грустно, но разве можно обижаться на то, что он первым делом подумал о своих друзьях?
Лиам развернулся ко мне, и я ощутила его взгляд на своей шее. Дойдя до пассажирского сиденья, он буквально рухнул на него. От лица отхлынула кровь.
– Ты в порядке? – глухо спросил он. – Что произошло? Как тебе удалось нас вывезти?
– Это все Зу, – начала я, ступив на узенькую дорожку полуправды, которая могла стать спасением как для меня, так и для Зу. Не знаю, много ли она помнила о случившемся, но потакать ее страхам я не собиралась. Версия была короткой. – Она столкнула две машины. Одного из солдат выбросило наружу, второй – сбежал.
– Но что это был за… – Толстяк перевел дыхание, – за жуткий шум?
Я уставилась на него, не в силах поверить своим ушам.
– Ты что, никогда его раньше не слышал?
Парни покачали головами.
– Господи, – воскликнул Лиам, – это было все равно что вой кота, пропущенного через блендер!
– Вы вправду не слышали белый шум? Тревожный сигнал? – поразилась я, и сердце неожиданно захлестнула волна гнева. Где отдыхали эти детки? В Конфетной стране?
– А ты слышала? – Лиам потряс головой, словно пытаясь прочистить уши.
– Его использовали в Термонде… в качестве средства успокоения, – пояснила я. – При попытках побега или других проблемах. Чтобы дети не могли воспользоваться сверхспособностями.
– Но почему ты в порядке? – прохрипел Толстяк, в его голосе чувствовалось недоверие и зависть.
Это был вопрос дня! Моя реакция на белый шум включала несколько исторических эпизодов, таких как обмороки, рвота, потеря памяти, а в последний раз даже кровотечение из носа и глаз. Видимо, когда познаешь вкус худшего, просто плохое уже не кажется столь ужасным. Ребята столкнулись с шумом в первый раз, вот почему они чувствовали себя полумертвыми уже через пару секунд.
Лиам пристально разглядывал мое лицо. Интересно, что он там видит? Правду? Я вспоминала о том, как лежала щекой на его куртке, прижималась к спине, и в груди начало разливаться тепло.
– Наверное, приспособилась, – ответила я. – К тому же зеленые не настолько чувствительные, как синие и прочие, – не забыла ввернуть я. Правда, приправленная ложью.
Вскоре Лиам предложил поменяться местами. Он уже не выглядел таким изможденным, бледность почти ушла. Лиам заслуживал апплодисментов за быстроту адаптации. Кто-то другой мог бы и не заметить, как трясутся у него руки и ноги, но у меня был тренированный глаз. Мы с белым шумом давно стали закадычными друзьями. Лиаму требовалась еще пара минут.
– Давай! – воскликнул он через минуту. – Ты сделала… – И вдруг замолчал.
Оглянувшись, я увидела, что Лиам смотрит на мои голые побитые коленки, и тут же перевела взгляд обратно на дорогу. По ногам словно прошелся теплый ветерок.
– О, прости, – прошептал Лиам, убирая руку, и покраснел до кончиков ушей. – Такое ощущение, что у тебя порезы везде. Может, остановишься на секунду? Нужно перегруппироваться и выяснить, где мы находимся.
Но останавливаться у дорожного ограждения мне не хотелось. Лишь когда впереди показалось красное кирпичное здание в колониальном стиле, мы свернули на пустую парковку.
Толстяк не мог упустить такую возможность. Высунувшись из машины, он попытался опорожнить желудок, но наружу почти ничего не вышло. Лиам встал и похлопал его по спине.
– Когда закончишь, помоги Руби, ладно?
Толстяк мог меня ненавидеть или даже мечтать от меня избавиться, но на этот раз он, кажется, понял, что своим спасением частично обязан мне. Ничего не сказав, он сложил руки на груди и глубоко вздохнул.
– Спасибо, мать Тереза, – ответил Лиам. – Ты просто чудо.
Открыв дверь, он вышел на улицу и направился к питьевым фонтанчикам, которые располагались напротив входа в комнаты отдыха. Зу последовала за ним. В руках у нее был розовый мешок. Толстяк успел немного оклематься и тут же занялся мной. Я резко обернулась.
– Полегче! – крикнула я, когда он ткнул меня пальцем в локоть. Толстяк поднес руку к лампочке, и в салоне зажегся свет. Теперь я увидела, что кожа от локтя до запястья у меня сильно исцарапана.
– Повернись ко мне. – Толстяк, казалось, прикладывал все силы для того, чтобы скрыть испуг. – Быстрее, Зеленая, пока у меня не выросла борода.
Я резко развернулась. К большому удивлению, ноги у меня выглядели не лучше, чем руки. Обе коленки оказались ободраны. Местами ранки успели затянуться коркой. Зато сбоку, помимо небольших ран и порезов, ничего страшного я не увидела.
Толстяк достал из-под сиденья небольшой портфель и открыл замок. Вынув оттуда четыре белых квадратных пакета, он быстро захлопнул крышку. Я даже не успела разглядеть, что там еще есть.
– Как ты умудрилась так пораниться? – пробормотал он, вскрывая первую упаковку. Ощутив запах антисептика, я отодвинулась в сторону.
Толстяк бросил на меня сердитый взгляд поверх очков.
– Если хочешь добраться до дома, начинай думать головой. Вряд ли я смогу тебя подлатать, если ты собираешься и дальше от меня шарахаться.
– Я не шарахалась… – возмутилась я и тут же задумалась. – Прости.
– Ладно, – фыркнул он. – Хуже было бы, попади в раны инфекция.
Толстяк поднес мою правую руку поближе к глазам и начал промокать раны дезинфицирующей салфеткой. Я старалась не дрожать, хотя казалось, будто волк рвет мою плоть на куски. Острая вспышка боли вырвала меня из полудремы. Испугавшись прикосновения, я вырвала руку и кусок мокрой ткани из рук Толстяка. Ничего не случится, если кусочки гравия из ран я выну собственноручно.
– Тебе лучше пойти проверить, как там Ли с Зу, – сказала я.
– Ни за что, они начнут шипеть, что я не позаботился о тебе как следует. – Через секунду он неохотно добавил: – Кроме того, похоже, ты… пострадала больше остальных. Они могут подождать. – Наверное, Толстяк заметил, как дернулся мой рот, потому что сказал: – Но не рассчитывай, что я переведу на тебя все бинты. Порезы неглубокие, так что на самом деле ничего серьезного!
– Да, сэр, – сказала я, выкидывая салфетку в окно. Толстяк тут же протянул мне новую. Взгляд его оставался сердитым и все же как будто немного потеплел. Мне стало чуть легче, хотя я прекрасно понимала, что ни о каком примирении пока и речи не идет.
– Почему ты солгала?
Я резко подняла голову.
– Я не… что ты… я не…
– По поводу Зу. – Он бросил короткий взгляд через плечо и продолжил уже тише: – Ты сказала, будто парня выбросило наружу, но… это ведь ложь, так? Его убили.
