Должно быть, я просто ее не заметила. Ту, что дала мне Кейт, я сорвала с шеи и выбросила в кусты. От мысли, что все это время в рюкзаке находилась еще одна, по коже поползли мурашки. И почему я не обыскала сумку раньше?
Взяв жучок двумя пальцами, я бросила его в раковину, словно это был раскаленный уголек. И уже собиралась включить кран, чтобы уничтожить проклятое устройство, но что-то меня остановило.
Прошло немало времени, прежде чем я вновь взяла жучок и поднесла его к свету. Что скрывалось под черной оболочкой? Если идет запись, внутри должен был мигать красный огонек. Я поднесла устройство к уху в надежде различить хоть какой-то звук, но ничего не услышала. Если жучок работал, то нас, по идее, уже должны были поймать, разве нет?
Предположим, я бы его оставила. Что тогда? Просто на случай, если с остальными что-нибудь случится и ждать помощи будет неоткуда? Стать частью Лиги ведь лучше, чем жить в Термонде? Любая участь лучше смерти, разве не так?
Тревожная кнопка отправилась в карман рюкзака, но я сделала это не ради себя. Окажись Кейт рядом, она бы улыбнулась. При мысли об этом меня охватил гнев. Наверное, я больше не верила в себя, не верила, что смогу спасти этих ребят.
Оказавшись под теплыми струями, я откровенно наслаждалась тем, что могу стоять вот так больше трех минут: в Термонде каждый прием душа сопровождался тиканьем таймера. Грязь стекала с меня слой за слоем. Через пятнадцать минут я уже чувствовала себя так, словно поменяла кожу. Я даже попыталась воспользоваться местной бритвой, которую извлекла из мотельного набора с шампунем и мылом, но в итоге лишь содрала корочки с голеней и коленок.
«Мне шестнадцать лет, – вдруг подумала я, – а я первый раз побрила ноги».
Это было глупо – ужасно глупо. Я уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки. И никто не сможет меня остановить.
Воспоминания о маме всплывали в памяти, точно яркие вспышки. Иногда я вдруг отчетливо слышала ее голос – одно-два слова. А порой словно переживала момент заново. Теперь я вдруг вспомнила наш разговор. «Может быть, когда тебе исполнится тринадцать», – с улыбкой сказала она. Эта улыбка преследовала меня снова и снова.
В конце концов я помыла бритву и убрала в рюкзак. Не думаю, что кому-то теперь захочется ею воспользоваться. По ногам текла кровь, но это было уже не важно. Все мое внимание переключилось на птичье гнездо на голове. Распутать волосы оказалось непросто. Я извела кучу шампуня, освобождая прядь за прядью, и в конце уже не могла удержаться от слез.
Мне шестнадцать.
А потом случилось что-то непонятное. Минуту назад все было в порядке, а в следующую – грудь словно сдавило тисками. Я попыталась глотнуть воздуха, но он оказался слишком горячим. Мои руки коснулись белой кафельной стены, в которую я тут же и врезалась. Прижав руки к груди, я сползла на пол, радуясь тому, что шум воды заглушает рыдания. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то их слышал, особенно Зу.
Это было глупо, так глупо! Мне шестнадцать – ну и что? Что с того, что я не видела родителей долгих шесть лет? Может, они обо мне даже и не вспоминали.
Нужно было радоваться, что все закончилось, что мне удалось выбраться из этого жуткого места. Но за стенами лагеря или вне его пределов я оставалась одинокой. Так было и будет всегда. Температура воды неожиданно скакнула, словно кто-то спустил воду в унитазе. Не важно. Вода лишь слегка барабанила по спине. Я провела пальцами по ободранным коленкам, но ничего не почувствовала.
Кейт говорила, что мне следует разделить жизнь на три этапа и оставить первые два за спиной, но разве такое возможно? Как можно заставить себя забыть?
В дверь постучали. Первый раз аккуратно, а затем, когда я не ответила, более настойчиво.
– Руби? – раздался голос Лиама. – С тобой все в порядке?
Я сделала глубокий вдох и нащупала кран. Напор стал тише, потом на голову упало несколько капель, и все.
– Можешь, э-э, на секундочку открыть дверь? – Нервные нотки в голосе Лиама заставили меня напрячься. Первой пришла мысль, что что-то случилось. Схватив полотенце, я обернула его вокруг тела. Пальцы открыли замок прежде, чем я успела что-либо сообразить.
В лицо ударил холодный воздух. А потом я увидела испуганные глаза Лиама. И пару больших белых носков у него в руке.
Поджав губы, он окинул ванну пристальным взглядом. В комнате стало темнее: должно быть, наступила ночь. Я, конечно, не могла утверждать с полной уверенностью, но, по-моему, кончики его ушей покраснели.
– Все в порядке? – прошептала я. Облако теплого пара окутало нас двоих. – Лиам?
Он машинально протянул носки. Я посмотрела на них, потом обратно на него, надеясь, что выгляжу не слишком глупо.
– Просто хотел… передать тебе это, – ответил Лиам, в очередной раз протягивая мне носки. – Держи.
– А тебе что, не нужны? – спросила я.
– У меня есть запасные, а у тебя вообще ни одной пары, так ведь? – Лиам выглядел так, словно ему дали под дых. – Серьезно. Возьми, пожалуйста. Толстяк сказал, что иначе ты отморозишь себе ноги, так что бери и…
– О господи, Зеленая, – долетел из комнаты голос Толстяка. – Забери чертовы носки и не мучай ребенка.
Лиам не стал дожидаться, пока я протяну руку. Скользнув в ванную, он положил носки рядом с раковиной.
– Э-э… спасибо. – промычала я.
– Здорово! В смысле нет проблем, – Лиам уже собирался уйти, как вдруг обернулся, словно вспомнив что-то важное. – О’кей. Здорово. Клево. В общем, ты…
– Давай быстрее, Ли! – крикнул Толстяк. – Некоторые из нас мечтают поспать.
– Ну, ладно. Спи. – Лиам махнул в сторону кровати. – Вы с Зу будете спать вместе. Надеюсь, ты не против?
– Конечно, нет, – ответила я.
– Ну ладно, здорово! – Лиам неестественно улыбнулся. Казалось, он чего-то ждет, но чего? Шесть лет среди сотен девочек так и не подготовили меня к подобным ситуациям. Мы словно говорили на разных языках.
– Э-эм, да, здорово, – сконфуженно повторила я. Кажется, это сработало. Лиам развернулся и ушел, не сказав больше ни слова.
С интересом посмотрев на новые носки, я взяла их с раковины. Перед тем как закрыть дверь, я вновь услышала, как Толстяк выдал свое фирменное «я-же-тебе-говорил».
– …надеюсь, ты доволен собой, – добавил он. – Надо было просто оставить ее одну. С ней все в порядке.
Но ничего не было в порядке, и Лиам знал об этом.
Через некоторое время я поняла, что мечта Зу сбылась.
Мы лежали в обнимку на кровати королевских размеров, согревая друг друга своим теплом. Мальчики расположились на полу. Сверху они укрылись одеялами, а вместо подушек подложили под голову украденные с тележки полотенца. Коллективный разум так и не смог одолеть загадку кондиционера, и тот продолжал дуть настолько холодным воздухом, что температура в комнате упала чуть ли не до пятнадцати градусов тепла.
