– Ну-у? – процедил Лиам. – И какова моя рыночная цена? Не много потеряла, пока бегала за нами целых три недели?
Ее улыбка поблекла, однако через секунду стала еще шире, чем раньше.
– Как и прежде, двести пятьдесят тысяч долларов. Неплохие деньги. Можешь собой гордиться. В первый заход мне достались какие-то хилые десять тысяч.
От ярости Лиам не мог вымолвить ни слова. Его трясло, дыхание вырывалось из груди с хрипами. Внезапно я поняла, откуда Лиам так хорошо о ней осведомлен, – это была та самая женщина, которая поймала его в прошлый раз.
– Ты и представить себе не можешь, как я удивилась, увидев твое имя в списке наград за поимку, да еще с такой суммой! Видимо, с нашей предыдущей встречи ты много чего успел натворить.
– Ну да, – грубо ответил Лиам. – Старался изо всех сил.
– Но, дорогой, как же ты додумался вернуться в это место? Неужели ты подумал, что я не стану здесь тебя искать? – Женщина склонила голову набок. – Твои друзья были просто счастливы сообщить мне, куда и зачем ты едешь. В обмен на свободу. Озеро Принс, не так ли?
Боль снова сменилась страхом. Если она найдет Ист-Ривер… Боже, я даже не могла себе представить, каковы будут последствия.
Лиам, судя по его виду, мог. Парень с такой силой вцепился себе в волосы, что костяшки пальцев побелели.
– Если я могу столько получить за тебя, представь, сколько дадут за целый лагерь деток, – сказала она. – Думаю, на билет домой хватит. Так что спасибо. Ты даже не представляешь, сколько нужно денег, чтобы заставить чиновников пересмотреть взгляды и принять кого-то из эпидемически опасной страны.
Молчание длилось всего несколько секунд, но мне они показались вечностью. Я догадывалась, что скажет Лиам.
– Отпусти остальных, тебе нужен только я, – сказал он, продолжая держать руки на затылке. – Я не доставлю тебе никаких неудобств.
– Нет! – крикнул Толстяк. – Не надо…
Женщина не стала долго раздумывать.
– Полагаешь, я стану делать тебе одолжения? Нет, Лиам Стюарт, я собираюсь забрать всех вас, даже твою девочку – кстати, не хочешь проверить, как она там, прежде чем торговаться?
Глаза Лиама скользнули по моему окровавленному лицу. Я ответила прямым взглядом, сделав малюсенький шажок вперед.
– Не знаю, откуда ты пришла, малышка, но готова заверить, что там, куда ты отправишься, будет не очень приятно.
Я не собираюсь возвращаться обратно.
И никто из нас не собирался. Особенно если я могла это предотвратить.
– Подойди сюда, – сказала она, глядя на меня, но продолжая держать Лиама на мушке. – Ты первая, малышка. Я о тебе позабочусь.
Я шагнула вперед, не обращая внимания на резкий вдох Лиама и грохот крови в ушах. Мои глаза встретились с глазами Толстяка, Зу, и, наконец, с глазами слащаво-доброжелательной женщины. Все смотрели на меня.
Всем предстояло узнать.
И после этого ни один из них не захочет иметь со мной ничего общего.
– Повернись! – рявкнула охотница, сверкнув глазами в сторону напарника, который спрятался за перевернутыми столами для пикника. Ее хватка ослабела, пальцы на ружье немного разжались, взгляд потерял былую сосредоточенность. И я воспользовалась своим шансом.
Мое колено угодило ей прямо в солнечное сплетение. Ружье упало на землю. Лиам сделал два шага в мою сторону, но я оказалась быстрее. Кровь стремительно заливала лицо, стекая на подбородок. Глаза женщины округлились, когда я схватила ее за глотку и прижала спиной к двери Бетти. Наши взгляды скрестились, и в этот момент охотница проиграла битву. Боль, вспыхнувшая у меня в затылке, говорила сама за себя.
Войти в ее сознание оказалось не сложнее, чем сделать вдох. Зрачки женщины расширились и тут же сузились до нормального состояния. Мой мозг словно обмотали колючей проволокой, с каждой секундой затягивая ее все сильнее и сильнее.
В поле зрения появилось лицо Толстяка с круглыми от ужаса глазами. Он попытался встать, но я пнула его ногой. Нет. Только не сейчас. Это не безопасно.
Женщина повела вокруг рассеянным немигающим взглядом. А потом я услышала биение сердца: та-дам, та-дам, та-дам, та-дам… Ее или моего – непонятно.
– Передай ему свое ружье, – сказала я, кивнув в сторону Лиама. Женщина не двинулась с места. Тогда я добавила картинку в черное пузырящееся марево ее мыслей. Ружье легло в протянутую ладонь Лиама, но поднять глаза я была не в силах.
– Слушай меня очень внимательно, – сказала я, ощущая на губах привкус крови. – Сейчас ты повернешься и пойдешь обратно по дороге. Потом… свернешь в лес и будешь идти ровно один час. Потом сядешь там, где остановишься. С этого момента двигаться нельзя. Ты не будешь ни есть, ни спать, ни пить, даже если очень захочется. Двигаться нельзя.
Вложить образ каждого действия в сознание оказалось тяжелее всего. И не потому, что ослабела сила воздействия. Просто с каждой минутой мне становилось все тяжелее думать.
Ты сможешь, – сказала я себе. Отсутствие практики или учителей не имело ровно никакого значения. В конечном счете, это был всего лишь инстинкт. Врожденная способность.
Закрыв глаза, я начала сортировать темные клокочущие воспоминания. Я видела себя ведущей машину: одна рука на руле, вторая указывает на остановку впереди. Я припарковалась среди деревьев и направилась к черному фургону в центре парковки. Дул легкий ветерок, пахло мокрой травой. Я задержалась на этом моменте, пока к фургону не подошел ее партнер с винтовкой наперевес.
Я подкорректировала это воспоминание, заменив Черную Бетти пустым парковочным местом. Потом отмотала немного назад, до мальчиков из «Уолмарта», которые разболтали ей про Ист-Ривер. Картинки ускользали яркими вспышками, словно капли, стекающие по стеклу во время дождя.
– А теперь ты… забудешь нас и все, что с нами связано.
Я отпустила шею охотницы, но боль никуда не ушла. Взгляд скиптрейсерши стал более осмысленным. Боль не уходила. Развернувшись на каблуках, она направилась вдаль по пустынной дороге.
Боль по-прежнему не уходила.
Напротив, она даже стала сильнее. Голова взмокла, пот потек по спине. Кажется, я промокла насквозь. Волосы скользкими прядями свисали на лицо. Рубашка облепила тело, как вторая кожа. Я согнулась пополам. Когда собираешься упасть в обморок, лучше держаться поближе к земле.
Боже, я не хочу падать в обморок. Только не обморок. Только. Не. Обморок…
Я слышала, как Лиам что-то сказал. В поле моего зрения вдруг возникли его ноги, я отвернулась.
– Не… – начала я. Не прикасайся ко мне. Не сейчас.
Странно, но последнее, что я увидела, перед тем как закрыть глаза, был не выщербленный асфальт, не кусочек неба, не отражение в панелях Бетти. Это было мое собственное воспоминание. Воспоминание о том, как несколькими днями ранее Лиам вел машину и во все горло подпевал «Лейле» в исполнении «Дерека и Домино». Он орал так, что даже Толстяк расхохотался. Зу сидела за спиной Лиама и кивала головой в такт музыке, подыгрывая ему на воображаемой электрогитаре. Все это было так просто, так смешно и непринужденно, что на секунду мне показалось – мы прорвемся. Ведь я часть их команды.
