– Продолжай… сдавливать, – сказал Толстяк. – Сильнее… Руби, сильнее. Я попытаюсь… удерживать с…
«Его способности», – подумала я. Там, где Толстяк держал руку, кровь как будто текла медленнее. Но как долго это еще могло длиться? Мои руки легли сверху, но тряслись так сильно, что скорее могли принести вред, чем пользу.
– Господи, – пробормотала я, – о господи, только не закрывай глаза – говори со мной, говори что-нибудь, скажи, что делать!
Машина взвизгнула, когда мы вырулили с парковки. Лиам вдавил педаль газа что есть мочи и судорожно вцепился в руль.
– Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
– Отвезите меня домой, – взмолился Толстяк. – Руби, заставь его отвезти меня домой.
– Держись, все будет хорошо, – я склонилась над ним так, чтобы он мог видеть мои глаза.
– Мой отец…
– Нет, Ли, в госпиталь! – Я больше не могла говорить длинными фразами. Впрочем, как и Толстяк. Он издал странный звук, словно подавился собственным языком.
Видения Толстяка оказались такими же багровыми, как и его кровь. Мужчина, читающий в огромном кресле. Красивая женщина, склонившаяся над кухонным столом. Вышивка крестом: значок кабинета неотложной помощи. На краю сознания появилась чернота. А потом кто-то взял нож и воткнул его мне прямо в мозг.
– До Александрии полчаса! – крикнул Лиам через плечо. – Я не собираюсь тебя туда везти.
– Госпиталь Фэйрфакс, – прошелестел Толстяк. – Мой отец… скажи им вызвать моего отца…
– Где это? – спросил Лиам. Он перевел взгляд на меня, но я тем более ничего не знала. Зато поняла, что если мы будем кружить чересчур долго, Толстяк умрет. Он истекал кровью прямо здесь, прямо сейчас, в моих объятиях. После всего, что мы пережили.
Лиам развернул машину так резко, что мы с Толстяком чуть не улетели с сиденья. Я прикусила язык, чтобы не закричать.
– Говори с ним! – крикнул Лиам. – Толстяк – Чарльз!
Не знаю, где и когда он потерял очки. Уголки его глаз покраснели, и все же Толстяк посмотрел мне в лицо. Я пыталась удерживать взгляд столько, сколько возможно. Но он настойчиво пытался что-то мне передать. Толстяк приподнял лежавшую на животе руку.
Письмо Джека. Его края были влажными от крови, однако на этот раз листок оказался разложен. Словно ждал, что его прочтут.
Почерк был мелким. Каждую букву окружал еле заметный ореол: наше погружение в озеро не прошло бесследно. Некоторые буквы вообще исчезли.
Дорогой папа!
В тот день, когда ты отправил меня в школу, я считал, что ты меня любишь. Но теперь я смотрю на жизнь без прикрас. Ты называл меня монстром и фриком. Но вырастил меня таким именно ты.
– Скажи, пусть прочитает… – Толстяк облизал губы. Мне пришлось наклониться, чтобы расслышать его слова. За окнами ревел ветер. – Скажи Лиаму, пускай прочтет мое письмо. Я написал это… это для него.
– Чарльз, – сказала я.
– Пообещай… – Горло перехватило, и я не смогла выдавить ни звука. Только кивнула. Кровь пузырилась под нашими руками. Струйки текли быстрее, чем раньше.
– Где это место? – крикнул Лиам. – Толстяк, где находится госпиталь? Ты должен – должен сказать мне, где он! – Машину затрясло, потом раздался жуткий визг и скрежет. Колесо угодило в дорожную яму. Капот подлетел вверх, из-под него вырвалось облачко серо-голубого дыма. Мы проехали еще десять, может, двадцать футов и встали как вкопанные.
Наши взгляды встретились.
– Я смогу все починить, – надломленным голосом поклялся Лиам. – Я смогу починить, просто продолжай с ним говорить, ладно? Я все починю. Я смогу.
Я подождала, пока за Ли захлопнулась дверь, и закрыла глаза. Толстяк был бледен и неподвижен. Никакая встряска, никакие крики не смогли бы привести его в чувство. Кровь продолжала сочиться сквозь пальцы, багровая под сумрачным небом, и я вдруг вспомнила его слова в ту ночь, когда от нас ушла Зу: Вот и все. Все кончено.
Так оно и было. Внутри меня воцарилось неестественное спокойствие. Все это время я продолжала бороться. Покидая Термонд, я пыталась разорвать навязанные мне путы, кусалась и царапалась в битве с неизбежностью. Но теперь я устала. Так устала. Часть меня поняла это, еще когда СПП разрушили мой детский мирок. Все это время часть меня знала.
Что там говорила мисс Финч? Что ничего нельзя переиграть и никого – вернуть? Что тот, кто уходит, уходит навсегда. Мертвые цветы не могут цвести и расти. Мертвый Толстяк – улыбаться, говорить колкости, надувать губы, смеяться. Толстяк и смерть были несовместимы.
Снаружи Лиам долбил металлом о металл. С каждой секундой звук становился все безнадежнее. Я хотела позвать его к Толстяку, потому что была уверена – час пробил. Чарльз собирался умереть прямо у меня на руках, меньше чем через двадцать четыре часа после того, как спас мою жизнь. И я ничего не могла для него сделать. Разве что подержать тело.
– Не умирай, – прошептала я. – Ты не можешь умереть. Тебе нужно решать примеры, и играть в футбол, и ходить на студенческие балы, и поступать в колледжи, и ты точно не можешь умереть. Ты не можешь… Ты не..
Я словно наблюдала за всем со стороны. Тело охватило знакомое оцепенение. Лиам что-то кричал снаружи, но я не понимала ни слова. Мои руки крепко сжимали грудь Толстяка. Я слышала шаги по асфальту, чувствовала запах дыма и крови. И еще биение пульса в ушах.
А потом дверь распахнулась и в проеме возникло лицо Кейт.
Вот тогда я заплакала. По-настоящему заплакала.
– О, Руби! – с болью произнесла она. – Руби.
– Пожалуйста, помогите ему, – прорыдала я. – Пожалуйста!
Две пары рук помогли мне вылезти из машины. Я так и не отпустила Толстяка. Ладони одеревенели. Кругом была кровь. Нас попытались разделить, но я пиналась изо всех сил, не давая этого сделать.
– Руби, милая, – Кейт неожиданно подскочила ко мне. – Руби, ты должна его отпустить.
Это была ошибка. Нельзя было их вызывать. Воздух наполнился гулом, но Лиам в ту же секунду оказался рядом и обнял меня за плечи. Я вдруг поняла, что кричу.
Бесполезную груду металла, которая еще недавно была нашей машиной, окружили три внедорожника.
– Если вы ему поможете, мы пойдем с вами, – сказал Лиам Кейт. – Пойдем с вами и будем делать все, что захотите.
– Нет! – крикнула я. – Нет!
Лиам держал меня крепко, и все же я чувствовала, как трясутся его руки. Мы смотрели, как Толстяка погрузили в один из внедорожников и тот лихо сорвался с места. Теплая кровь Чарльза, в которой я перемазалась с ног до головы, начала остывать. По коже побежали мурашки.
– Пожалуйста, – прошептал Лиам. Его голос прервался. – Успокойся. Тебе нужно успокоиться. Я рядом.
Кто-то легонько сжал мою шею, потом еще и еще. И я почувствовала, как расслабляются мышцы. На ватных ногах меня подвели к белому внедорожнику. Образ машины расплывался перед глазами.
