– Сол, полезай в машину, – сказал Фелпс, шаря по креслу в поисках чего-то.
Сол подошел и остановился в лучах фар.
– Там пара психопатов.
Баллончик с аэрозолем он держал в руке. Несмотря на дождь, любой огонек наверняка воспламенил бы все вокруг, но Сол не хотел, чтобы Фелпс пострадал из-за него.
– Знаю, – ответил Фелпс.
– Что? Откуда?
– Еще бы мне не знать, – Фелпс достал из пикапа арбалет. – Ребята, которые следят за камерами наблюдения, сказали, что ты неплохо справился.
Он зашагал к магазину.
– Но…
Фелпс осторожно открыл дверь.
– Похоже, что придется прибраться. Тьфу, – сплюнув на пол, он усмехнулся. – Полезай в пикап и даже не вздумай притрагиваться к радио, а то потом ни хрена не поймать будет.
Сол заметил, что в замке зажигания остался ключ, и решил досчитать до ста, пока Фелпс делает грязную работу. Если к тому времени он не вернется…
Но Фелпс вернулся, довольно ухмыляясь, прежде чем Сол успел досчитать до шестидесяти восьми.
По пути Фелпс закурил, а Солу пришлось слушать, как Пэтси Клайн гуляет после полуночи, а Мерл Хаггард избегает смотреться в зеркало.
[4]
– Ты должен был узнать об их существовании не раньше Рождества, – Фелпс стряхнул пепел в окно.
– Хануки.
– Ага, Хануки, – Фелпс смог произнести слово без ошибок.
– Значит, другие ребята на ранчо…
– Кто-то знает, кто-то нет. Эту парочку мы несколько месяцев заманивали через интернет. Сегодня ребята должны были выйти на охоту, вот только кто-то ворота сломал.
– Похоже, я влип.
Фелпс ничего не ответил. По кабине гулял холодный, колючий ветер.
Тут Фелпс затормозил прямо посреди дороги.
– Пару миль к северу, и ты в Миннесоте. Только не сходи с дороги. Стоянка грузовиков сразу за границей штата, – он достал потрепанный кожаный кошелек. – За этих ребят была назначена награда – скажем, две сотни.
Он протянул Солу четыре помятых пятидесятидолларовых бумажки.
– Не понимаю, – сказал Сол.
– Ты ведь пустился в бега? Я думал, возвращаться тебе уже не захочется.
– Но…
– Те ребята, которые знают… – Фелпс смял окурок о порядком заполненную пепельницу, – прикладывают все силы, чтобы получить допуск на охоту. По сравнению с этим тренировки, через которые тебе уже пришлось пройти, – все равно что каникулы на Гавайях.
Баллончик с аэрозолем лежал у Сола на коленях. Он уже не мог воспринимать этот предмет так, как раньше. Из дешевого лимонного освежителя воздуха он стал боевым трофеем. Сол чувствовал, что и сам изменился. После того, что он увидел, что он сделал, ему больше не хотелось вылезать из пикапа и идти по шоссе в Миннесоту. Он взглянул Фелпсу в глаза, понимая, что дальнейшие действия повлияют на его решение.
Сол постучал по крышке баллончика.
– Вы когда-нибудь пробовали поджигать спрей? Когда деретесь с ними? Чтобы получился мини-огнемет?
Фелпс сунул деньги обратно в кошелек и убрал его в карман слаксов.
– Мне мое лицо дорого, – ответил он.
Сол понял, что прошел проверку. Развернувшись, они поехали на ранчо. Сол чувствовал, что теперь справится с самыми изнурительными испытаниями, которые ему предложат на ранчо. Он возвращался туда по своей воле, выбирая этот путь как награду, а не как наказание.
Когда Фелпс разогнался, он высунул голову из окна. Его рука не дрогнула, когда он поднес зажигалку к баллончику и нажал на клапан. Когда в воздух взмыли голубовато-желтые языки пламени, Сол широко улыбнулся.
Кристофер Барзак. Академический отпуск
Когда вампиры появились в городе, в спортзале старшей школы проводилось собрание. Ретта и Лотти сидели рядом друг с другом на трибуне, как они делали это изо дня в день в читальном зале, их ладони были сложены между крепко сжатыми коленями. Троица вампиров, стоявшая на сцене, хотела им что-то сказать.
– Мы тоже были людьми, – произнес лидер вампиров, если, конечно, вы могли его так назвать только потому, что он говорил от лица других.
Ему, должно быть, не исполнилось и восемнадцати. Россыпь веснушек на лице. Ирокез мышиного цвета. Плотно облегающая футболка с изображением Pixies
[5], которая была настолько короткой, что можно было увидеть полоску обнаженной кожи между ней и его боксерами. Он носил джинсы с ремнем из змеиной кожи, который свободно болтался в шлёвках. Если бы вы увидели его в коридоре, то даже не смогли бы и подумать, что он вампир. Ретта и Лотти не могли поверить, что он вампир, несмотря на сказанное им.
– Мы просто хотим, чтобы вы знали: не все из нас носят шелковые шейные платки и живут в глухих деревеньках в глубине Восточно-Европейских горных хребтов, – рассказал он собравшимся первокурсникам, сидевшим позади старшекурсников. – Мы не обязательно убиваем, хотя некоторые поступают именно так, но не все из нас.
– Боже мой! – воскликнула Лотти. – Не могу поверить, что они ведут разъяснительные работы. Это выглядит настолько жалко. Мне нужны шейные платки, какими бы они ни были. Я хочу глухие деревни из глубин Восточно-Европейских горных хребтов, а не этих неудачников.
– Это «галстуки» – банты, – прошептала Ретта. – Викторианские «галстуки» – банты.
Лотти закатила глаза:
– Ты слишком добра, Ретта.
Ее полное имя было не Ретта, а Лоретта, но с малых лет люди называли ее именно так, потому что они с Лотти были лучшими подругами и девчонками, чьи имена начинались на «Л», а при произношении это утомляло. Лотти и Ретта как-то договорились: они не хотят быть похожими на этих братьев и сестер, которых родители из-за одной только буквы зовут друг за другом, словно шагают по лестнице вверх и вниз. Именно Лотти придумала называть ее Реттой. Сначала она задавалась вопросом, почему именно ей пришлось изменить свое имя, а не Лотти, которая на самом деле была Шарлоттой, но вскоре новое имя закрепилось за Реттой.
– Нам бы также хотелось развеять миф о том, что все мы кровососы, исчадия ада с клыками, – заявил собравшимся лидер вампиров.
Стоявшие позади него собратья одобрительно кивнули. Один из них, пухлый парень небольшого роста, выглядел как участник оркестра, играющий на трубе. Его очки были с одной стороны заклеены, и вообще он создавал впечатление сосунка с маниакальными наклонностями. Другая, ужасно худая девушка с белой, как мел, кожей носила черные сапоги, черные джинсы, черную майку и черные серьги, сделанные из какого-то темного кристалла. У нее были длинные черные волосы, а губы накрашены черной помадой. Не самый лучший выбор лидера вампиров, чтобы представить свою расу с неожиданной стороны. Чтобы люди чувствовали спокойствие, а не разочарование. Ретта хорошо это понимала. У нее было то же самое, когда методист давал ей советы на приеме. Ретта училась в старшей школе и не знала, что ей делать после выпуска, но надеялась найти свое место в этом мире.
