– Ты же превратишься! – воскликнула Джейн, таща его за руку обратно вниз. – Станешь вампиром!
– Стану, – согласился Эймос, мечтательно улыбнувшись. – Тогда я вернусь домой и… несмотря на кресты, серебро и прочую дребедень, я…
– Ну уж нет, – решительно сказала Джейн. – Нет! Вампиром быть ужасно! Бабушка… бабушка ненавидела быть вампиром. Она не могла смотреть на солнце и на улицу выходила лишь в туманные дни. Ей всегда было холодно… очень холодно.
– Холодно, – кивнул Эймос.
Ему тоже было холодно. Холод пробирал его насквозь. Кому вообще нужно это солнце?
– Я тебе помогу, – заявила Джейн. – Ты поправишься и сможешь даже смотреть телевизор!
Эймос тупо, отстраненно посмотрел на нее. У него не было сил даже оплакать ту жизнь, которую он потерял.
– Отведи меня к озеру, – прошептал он, спотыкаясь об еще одно дерево. Он почти ничего не видел и едва передвигал ноги. – Неужели после всего, что ты натворила, я слишком многого прошу?
– Нет, – ответила Джейн. – Хорошо, держись за меня.
Эймос ухватился за ее горячую руку – настолько горячую, что он испугался обжечься. Джейн держала его твердо, пока он ковылял вперед, бормоча о том, как будет пить кровь девушек со странными именами вроде Хепзибы и Феннаны, и как убьет какого-то Молодого Франца.
Он настолько увлекся своей литанией, что не заметил, как Джейн довела его до дороги и усадила на землю, прислонив спиной к почтовому ящику.
– Что? – простонал он, опускаясь. – Где мы?
– Отдохни немного, – успокоила его Джейн. – Совсем чуть-чуть.
Она хотела погладить его по голове, но он отдернулся, и девушка едва вновь не разразилась рыданиями, увидев, что от прикосновения ее пальцев на лбу Эймоса остались красные полосы.
Через несколько минут прибыла «скорая» в сопровождении двух полицейских машин. Быстро допросив Джейн, полицейские уехали в деревню. Медики дали Эймосу успокоительное и сделали укол антивампирина, после чего начали переливание плазмы. После короткого разговора с Джейн, они дали успокоительное и ей и уложили девушку на носилки рядом с Эймосом. Лежа она наблюдала за бессознательным мальчиком, опутанным пальцами проникшего в машину «скорой помощи» тумана.
Старший из медиков заглянул в кузов и глубоко вдохнул, прежде чем захлопнуть дверь.
– Люблю горный туман, – довольно сказал он. – Нет ничего лучше вампирской погоды.
Сьюзи Макки Чарнас. Поздний цветок
Вампиры появились тем летом, когда Джош работал в антикварном магазине Айвена.
Работа не была идеей Джоша. Он не просил его сюда устраивать.
Семья Айвена была зациклена на материальных вещах, а что есть антикварный магазин, если не эти самые вещи? А родители Джоша были одаренными людьми. Его мать, Майя Черни Бёрнем, – хорошо известная художница-пейзажист. Его отец преподавал высшую математику в техническом колледже. Оба устремленные ввысь, они никогда не стеснялись намекнуть ему, что ожидают от своего ребенка великих достижений.
Это вполне нормально, все родители, так или иначе, давят на своих детей. Джош был не единственным ребенком, который посещал дополнительные занятия по естественным наукам, математике и факультатив по творческому письму. Стоит отметить, он неплохо справлялся. Ему даже нравилось писать творческие работы. Учитель ставил ему четверки с минусом и плюсом, и он действительно их заслуживал.
Потом он сломал ногу. Затем его укусила бешеная собака Стива Боулинга, да так, что потребовалось провести две операции. Позднее он подхватил мононуклеоз (уж лучше, чем заболеть бешенством, не правда ли). Целая полоса страданий. Неудивительно, что он облажался во время сдачи выпускных экзаменов.
Отец как-то сказал ему:
– Джош, сначала ты должен услышать это от меня: если бы твоим главным талантом была наука, то мы бы это уже заметили.
А мать добавила:
– Что ж, пусть ты и не следующий Ричард Фейнман
[16] или Том Вулф
[17]. В твоем мизинце больше творческого потенциала, чем у всех учеников старшей школы вместе взятых.
Так он стал заниматься в Центре Творчества: масло, глина, акварель, гравюра, и даже ходил на занятия по работе с различными тканями, которые (несмотря на сильное поощрение со стороны преподавателя) скоро забросил. Придурки в школе уже пустили слух, что он гей. В то же время он стал меньше заниматься командными видами спорта. Вам же не хотелось быть тем самым хилым парнем на поле с настоящими Трансформерами, которые думают (или просто притворяются ради удовольствия), что парень, занимающийся искусством, должно быть, голубой.
Однако хуже всего было то, что портфолио с его самыми лучшими рисунками не помогло поступить ему в Институт искусств на углубленную программу. Наверное, ему не стоило помещать туда страницы комиксов, которыми он так гордился. Для поступления сюда его навыки не были достаточно хороши, но существует ведь и художественная школа? Она-то и может помочь вам в совершенствовании.
Родители говорили: «Некоторые творческие люди – просто поздние цветы».
Они ободряюще улыбались, но разочарование нависло над ним, как те маленькие черные дождевые тучи, которые плывут над грустными персонажами мультфильма. Джош тоже впал в депрессию. Он бросил рисовать, писать и даже перестал зависать в местном музее (небольшая коллекция, но у них были две потрясающих картины Баския
[18] и множество впечатляющих акварельных рисунков одного паренька – он все равно мог представлять их в своем воображении, они были такими хорошими).
Он укрыл себя щитом звука с помощью своего айпода настолько, насколько вообще мог: Coldplay
[19], пара рэперов и несколько более старых групп, таких как Clash
[20]. Верхние позиции его плей-листа всегда занимала группа the Decemberists
[21], потому что он слышал их вживую, и зрелище потрясло его.
В субботу на фермерском рынке он услышал выступление группы и остановился, чтобы послушать.
