– Я собираюсь бросить учебу. – Не то чтобы, конечно, это было ее дело.
– Тогда это место прекрасно вам подходит, – сказала она, возвращая блокнот. – Здесь всегда можно заработать на жизнь.
– Это всего лишь летняя подработка, – пробормотал он. – Вообще-то я музыкант.
– Правда? И на чем же вы играете?
– На синтезаторе. Но в основном я пишу песни.
Она подошла ближе. От ее духов слезились глаза.
– Не могли бы вы спеть что-нибудь из своего творчества? Меня зовут Одетт Делони; я знаю многих людей. Может, я смогу познакомить вас кое с кем, а?..
– Джош, – пробурчал он, – и я пишу песни.
Он не собирался ничего петь на концерте под стать этому зданию, в котором находились лишь старые пердуны, ориентировавшиеся на Стиви Уандера. Он не хотел упоминать два размытых видеоклипа с Брэндоном и Беттси, выложенных на Ютьюб. Ему пришлось вспомнить глупые вещи.
Взгляд Одетт Делони заставлял Джоша испытывать странное чувство. Его ноги слегка касались стула позади, а голова хотела наклониться ближе к ней.
Она внезапно повернулась на высоких каблуках и показала на экспонат, игрушку:
– Если этот осёл работает, я возьму его.
Она постепенно уходила от его павильона, унося заводного железного осла, который сидел на корточках с парой маленьких тарелочек между передними копытцами.
Вокруг раздался шум, создаваемый многочисленных продавцами, как будто Джош резко выдернул наушники: разговор о Джули Эндрюс
[24], способной покорить любую вершину, шаркающие шаги.
Одетт Делони? Была ли она кем-то? Упустил ли он только что большой шанс?
Слишком поздно; она уже ушла.
Джош задержался допоздна, чтобы подмести и выключить свет. Время было после полуночи. Его серый «Цивик»
[25] был единственной машиной, оставшейся на стоянке.
В свете прожектора, находившегося снаружи, он увидел пухлую темнокожую девушку, сидевшую на прогнутой скамейке у входной двери. У нее на голове были дреды, одно ухо проколото блестящей сережкой с белым бутоном, в руке она держала сигарету. В джинсах, майке и розовых сандалиях с маленькими ромашками на ремешках, ей можно было дать не больше четырнадцати.
– Эй, – сказала она, – как думаешь, я смогу найти здесь работу? Мне нужны карманные деньги, а моя тетка такая скряга.
– Однако же она позволяет тебе разгуливать допоздна и курить травку, – ответил он.
Она насмешливо фыркнула и вздохнула. Айвен не одобрил бы ее кандидатуру по многим признакам. Продавцы и покупатели магазина – в основном старые, белокожие и приехавшие из глуши – не стремились, как говорил Айвен, попасть в прогрессивные круги (ахаха, прогрессивные круги, поняли?)
– Работать здесь так же скучно, как мне кажется? – спросила она.
– Намного хуже. – Он показал на ее айпод. – Итак, что ты слушаешь?
– Эми Уайнхаус, – прищурилась она. – А чего ты ожидал? Jonas Brothers
[26]?
Джош быстро выкрутился:
– M.I.A.
[27].
– Джей Хо. – Она тянула слова, но при этом выражение ее лица оставалось спокойным. – А ты Джош? Моя тетя Одетт встретила тебя в магазине.
– Она купила музыкальную игрушку, верно? Забавно, мне показалось, что ей не подходят подобные вещи.
– Она найдет им где-нибудь покупателя. Эти старые наборы игрушечных животных сейчас быстро раскупают.
Получается, тетушка была просто еще одним продавцом антиквариата, а не лучшей подругой продюсера, вот так сюрприз.
– Тебя что, удочерили? – спросил он.
Посмотрев на него прищуренными глазами, девушка медленно выпустила еще один завиток дыма:
– Моя родная мать сбежала с басистом из Чикаго. У них совершенно поехала крыша, и они разошлись, оставив меня с соседкой. Я зову ее тетушкой, мне так проще. Думаю, меня можно назвать «удочеренной». Ты музыкант?
– Ага, – ответил он, и этого вполне было достаточно. Он не хотел выглядеть тупым позером. – Ты тоже коллекционируешь вещи, как твоя тетя?
– Конечно, – ответила она, двигаясь по скамейке. – Садись, я покажу тебе одну вещицу, которую нашла сегодня вечером.
Едва Джош сел на скамейку, как она схватила его стальной хваткой, прижала свое лицо к вырезу его футболки и укусила в шею. Он кричал считаные секунды, но это ни к чему не привело. Его захлестнула волна паники, когда он упал, не в состоянии кричать и шевелиться, глядя на неоновую вывеску бара через дорогу, находившуюся выше головы девушки.
Я умираю?
– Достаточно, Кристал.
Чмоканье рядом с его подбородком прекратилось. Кто-то другой занял место девушки. Он знал аромат этих духов. Губы женщины были тугими и прохладными, словно к горлу прижалась кожа спелого нектарина.
Он подошел к водительскому сиденью «Цивик» с чувством жжения в груди и головной болью.
– Проклятье, что произошло?
Кристал прошептала прямо ему на ухо:
– Одетт хочет поговорить с тобой.
Воспоминания вернулись к нему, парализуя его снова потным ужасом.
– Джош, – сказала Одетт Делони с заднего сиденья. – Я приехала в ваш город на некоторое время, чтобы купить антиквариат. Мне нужно осведомленное лицо здесь, чтобы помочь найти те предметы, которые я хочу, а затем быть уверенной, что я их получу. Сегодня вечером я просто загляну на склад. Если мне что-нибудь приглянется, ты покажешь это своему начальнику завтра…
– Кузену, – прохрипел Джош. – Это место принадлежит моему кузену Айвену.
– Покажи эту вещь своему кузену Айвену и скажи, что нашел покупателя. Я приду вечером и приобрету ее.
Между ним и этими двумя только что произошло что-то странное, но что именно? Из-за спокойного тона Одетт стало невозможным напрямую спросить об этом, не показавшись сумасшедшим.
«Пожалуйста, уходите!» – молил он про себя.
– Вы могли бы просто забрать то, что вам нужно, – пробормотал он. – Я бы ничего не сказал.
– Да, могли бы, – вздохнула Одетт. – Но я не ворую. И не прошу воровать тебя.
