— Исчезни! Я знаю, что мне не очень-то везет с мужчинами, но…
— Я не имею в виду только тебя и твоих мужчин, — вздохнул Дэннис. — Это так со всеми мужчинами. Никто не знает этого лучше, чем я.
— Дэннис, — сказала я, — мне кажется, что в случае с Гасом нет никакого подвоха.
— Поверь мне, — ответил Дэннис, — подвох есть всегда. Он богатый?
— Нет.
— Он совсем беден?
— Ну, он получает пособие…
— Господи, Люси, опять ты за свое! Почему тебя всегда тянет к нищим, которые отвратительно одеваются?
— Потому что я не такая пустышка, как ты. Тебя волнует только то, как молодой человек одет, и какая у него стрижка, и какие он носит часы.
— Может, и так, — обидчиво выпалил Дэннис. — А тебя это вообще не волнует!
— Ну и что, — пожала я плечами. — И вообще я не выбираю, в кого влюбиться. Это случается само по себе.
— Ладно. А почему он на пособии?
— Во всяком случае не потому, что он лентяй, недотепа или раздолбай, как сказал бы моя мать. Он музыкант, а музыкантам непросто найти работу.
— Музыкант? Опять?
— Да, но на этот раз все по-другому. И я испытываю большое уважение к тем людям, которые готовы терпеть финансовые трудности ради того, чтобы заниматься творчеством.
— Знаю.
— И я с радостью бросила бы свою нудную работу, но у меня нет никаких талантов, к сожалению.
— Но как ты можешь общаться с людьми, у которых никогда нет ни пенса? Только не надо мне говорить, что любовь превозможет все трудности и что ты еще в таких случаях говоришь. Давай посмотрим на это с практической точки зрения.
— Мне совсем не трудно общаться с людьми, у которых нет денег. Единственное, что меня волнует, так это то, что моей зарплаты может не хватить на двоих. Особенно учитывая запросы Гаса. Мне так показалось. — Это признание далось мне нелегко.
— Что у него за запросы такие? Он принимает кокаин?
— Нет. — Подумав, я добавила: — Хотя… может, и принимает.
— Тебе придется найти вторую работу. Более того, тебе придется принимать кокаин вместе…
— Заткнись! Я хотела рассказать тебе о том, что сегодня мы с Гасом ходили в пиццерию…
— Постой, сегодня же воскресенье. Почему вы не пошли в карри-бар?
— Потому что там были Карен и Дэниел. Судя по всему, они жутко влюбились друг в друга, и мне не хотелось им мешать.
— Дэниел и КАРЕН? — Дэннис остолбенел. — Карен и ДЭНИЕЛ?
— Э-э… угу. — Я совсем забыла, что Дэннис был весьма неравнодушен к Дэниелу.
— Ваша Карен, которая живет здесь? Карен Мак-Хаггис, или как там ее зовут? — А вот Карен он недолюбливал. Теперь он станет относиться к ней еще холоднее.
— Да, наша Карен.
— И Дэниел? Мой Дэниел?
— Если ты имеешь в виду Дэниела Уотсона, то да, твой Дэниел.
— Ох, как же ты огорчила меня. — Дэннис действительно выглядел расстроенным. — Мне нужно выпить.
— Вон там стоит бутылка какого-то вина, кажется.
— Где?
— Вон там, на книжной полке.
— Какие же вы все-таки крестьяне. Держите вино на книжной полке!
— А что делать? У нас нет книг, вот и приходится ставить туда вино.
Дэннис отправился на поиски.
— Здесь ничего нет.
— Да? Странно! Я точно помню, что видела там бутылку. Наверное, Дэниел с Карен выпи… Ой, прости, прости меня! — оборвала я себя на полуслове, заметив, что Дэннис страдальчески сморщился.
— Ничего, скоро я справлюсь с собой, — мужественно проговорил Дэннис, хотя голос его слегка дрожал. — Знаешь, ведь он — гей.
— Ох, ты говоришь так обо всех мужчинах, которые тебе мало-мальски симпатичны.
— Может, пока он и сам этого не осознает. Но раньше или позже он прозреет. И в этот момент я буду рядом.
— Хорошо, хорошо, как скажешь. — Мне не хотелось спорить с Дэннисом, но это доходило до смешного: все гомосексуалисты, которых я знала, утверждали, что подавляющее большинство гетеросексуальных мужчин на самом деле являются латентными геями.
Глава двадцать девятая
Дэннис снова уселся на диван, приложил руку к груди и занялся дыхательными упражнениями. Я нетерпеливо ерзала рядом. Наконец он сказал:
— Теперь все в порядке. Я успокоился.
— Отлично. — Я могла продолжать свой рассказ. — Итак, мы пошли в соседнюю пиццерию. У Гаса не было денег, что, в общем-то, и следовало ожидать, ведь у него не было денег ни вчера, ни сегодня днем, а он, хотя и очень талантлив, но алхимией не очень увлекается…
— То есть ты платила и за себя, и за него.
— Да, и я совсем не против, потому что это только логично…
— Кажется, у них есть официант с очень славной попкой… — Дэннис был голубым двадцать четыре часа в сутки.
— Да, есть там такой. Но Гас выпил бутылок десять пива, и…
— Десять бутылок пива?
— Расслабься, — сказала я. — В принципе я не вижу ничего плохого в том, что человек пьет пиво, тем более что пиво — не самый крепкий спиртной напиток. Однако за него тоже надо платить.
— Тебе не кажется, что он пользуется тобой? — спросил Дэннис, внимательно глядя мне в глаза.
Такая мысль приходила мне в голову, еще когда мы сидели в пабе, и я тогда очень расстроилась, потому что страшно не любила, когда меня считали идиоткой. Но еще больше не любила спорить из-за денег. Такие споры напоминали мне о детстве, о том, как моя мать с красным, искаженным от гнева лицом кричала на папу. Я обещала себе никогда так не поступать.
— Нет, Дэннис, мне так не кажется. Потому что потом он сказал мне замечательные слова.
— Настолько замечательные, что они стоили десяти бутылок пива?
— Как минимум.
— Давай послушаем, что это за слова.
— Он взял меня за руку, — медленно, нараспев, проговорила я, пытаясь произвести должный эффект, — и сказал, очень-очень серьезно: «Я ценю твою щедрость, Люси». Потом он сказала: «Я ненавижу безденежье, Люси», а еще, ты только послушай, Дэннис: «Особенно когда я встречаю такую девушку, как ты». Ну, что ты теперь скажешь?
— А что он имел в виду?
— Он добавил еще, что я красавица и что меня надо возить в красивые места и дарить мне красивые вещи.
— Вот только он их дарить тебе не будет. — Иногда Дэннис бывает слишком прямолинейным.
— Заткнись! — воскликнула я. — Он сказал, что хотел бы кормить и поить меня, покупать мне цветы, и шоколад, и шубы, и кухонную мебель, и электроножи, и эти маленькие пылесосы, которыми можно чистить диваны, и все, что ни пожелает мое сердце.
