— Уходи, — захохотала Карен.
— Карен, не будь такой грубой, — сказал Дэниел, несколько смутившись.
— Я не грубая, — улыбнулась Карен. — Я честная. Я прямо говорю Люси, как обстоят дела.
Я вышла из комнаты, испытывая необъяснимое желание расплакаться.
— Да, кстати, Люси, — крикнула мне вслед Карен.
— Что? — спросила я.
— Тебе звонили.
— Кто?
— Гас.
Глава сорок седьмая
Тяжеленный груз свалился с моих плеч, и я с наслаждением, полной грудью, вздохнула. Я ждала этого три недели.
— И что он сказал? — возбужденная, я вернулась в гостиную.
— Что он перезвонит через час и что если тебя еще не будет, то он будет звонить каждый час до тех пор, пока не застанет тебя.
Меня переполняло счастье. Он не бросил меня. Я не сделала ничего плохого, мое место не заняла неизвестная мне Мэнди.
— Ты сказала ему, где я? — задала я очень важный вопрос.
— Сказала, что ты ушла.
— А сказала, что я с мужчиной?
— Сказала.
— Отлично! Пусть поволнуется. А когда он должен перезвонить?
Карен села и уставилась на меня:
— А что? Ты ведь не собираешься говорить с ним?
— Хм… собираюсь, — робко призналась я, переминаясь с ноги на ногу.
Дэниел покачал головой, словно говоря: «И когда она только научится». Да кто он такой, чтобы судить меня? Что он знает об агонии безответной или наполовину безответной любви?
— Неужели у тебя нет ни капли самоуважения? — непонимающе смотрела на меня Карен.
— Нет, — рассеянно ответила я, пытаясь решить, как разговаривать с Гасом: радостно? сердито? строго?
Я уже знала, что прощу его, — оставался нерешенным лишь вопрос, как долго ему придется для этого извиняться.
— Что ж, дело твое, — сказала Карен, отворачиваясь от меня. — Он позвонит минут через двадцать.
Я пошла к себе в комнату, подпрыгивая и переходя с шага на бег. Двадцать минут! Как тут было сдержаться!
Но нет — надо успокоиться. Нельзя, чтобы он догадался, как я рада. Я стала делать дыхательную гимнастику. Улыбаясь. Потому что без пяти десять я услышу Гаса — Гаса, которого, как я думала, я потеряла навсегда.
Когда на моем будильнике появились цифры двадцать один пятьдесят пять, я приняла позу низкого старта и стала ждать выстрела сигнального пистолета.
Я ждала. И ждала. И ждала.
Он не позвонил.
Разумеется, он не позвонил. И с чего я вообще взяла, что он позвонит?
Чтобы не заплакать, я стала кормить себя привычными утешениями: мой будильник спешит; Гас не знает разницы между пятью минутами и часом; Гас сидит в пабе, где нет телефона, а если есть, то он неисправен или на нем висит какая-нибудь девица.
В двенадцатом часу я признала поражение и легла спать.
«Паразит, — сердито думала я. — У него был шанс, и он потерял его. Когда он все же позвонит, я не стану разговаривать с ним. А если и стану, то только для того, чтобы сообщить, что я с ним не разговариваю».
Некоторое время спустя раздался звонок в дверь, и я в ужасе спрыгнула с кровати. Какой кошмар! Он пришел, он уже в квартире, а я смыла макияж! Это катастрофа! Я высунулась в коридор и прошипела Карен, направляющейся в прихожую:
— Задержи его!
— Кого? — спросила она.
— Как кого, Гаса, конечно.
— А что, он здесь?
— Ну да, ведь это он звонит.
— Это звонит курьер. Мы с Дэниелом заказали пиццу.
— Какую пиццу?
— Обыкновенную! — сказала Карен и распахнула входную дверь, за которой стоял молодой человек в красном мотоциклетном шлеме с плоской картонной коробкой в руках.
— Понятно, — прошептала я и уныло вернулась к себе.
«И зачем Гас вообще звонил?» — недоумевала я сквозь слезы. От этого звонка мне только стало хуже.
Прошло несколько часов, все уже улеглись, квартира погрузилась в темноту. И вдруг зазвонил телефон. Я проснулась мгновенно — даже во сне я была постоянно настороже, надеясь, что Гас все-таки позвонит, — выскочила в прихожую и сняла трубку. То, что это был Гас, я не сомневалась: больше никому в голову не придет звонить посреди ночи. Если бы не остатки сна, я была бы на седьмом небе от счастья.
Судя по голосу, Гас был пьян.
— Можно, я приеду к тебе, Люси? — Такой была первая его фраза.
— Нет, — отрезала я, недоумевая, что случилось со словами «привет» и «здравствуй».
— Но мне так нужно встретиться с тобой, Люси! — страстно выкрикнул Гас.
— А мне нужно спать.
— Люси, Люси, где твой огонь, твой задор? Спать ты можешь в любое время. А вот побыть вместе мы можем не каждый день.
Это я и так отлично знала.
— Люси, пожалуйста, — молил Гас. — Ты сердишься на меня, в этом все дело?
— Да, я сержусь на тебя, — сказала я ровным голосом, стараясь не спугнуть его излишней суровостью.
— Прошу тебя, Люси, не надо, я тебе все объясню, — пообещал Гас.
— Я слушаю.
— Собака съела мое домашнее задание, будильник не прозвенел, у моего велосипеда сломалось колесо.
Меня это не рассмешило.
— О, о, — разливался на другом конце провода Гас. — Она не отвечает мне, значит, она все еще сердится. Люси, честное слово, я могу все объяснить, — повторил он более серьезным тоном.
— Будь любезен.
— Только не по телефону. Давай я приду и все тебе расскажу при личной встрече.
— Ты не увидишь меня до тех пор, пока я не услышу твоих объяснений.
— Ты — жестокая женщина, Люси Салливан, — горько вымолвил он. — Жестокая! Бессердечная!
— Объяснение, — спокойно напомнила я.
— Правда, было бы лучше, если бы я мог рассказать тебе все, представ во плоти. Бестелесный голос и вполовину не так хорош, как все три мои измерения, — вкрадчиво произнес он. — Пожалуйста, Люси. Ты же знаешь, как я ненавижу телефоны.
Мне это было хорошо известно.
— Тогда приходи завтра. Сегодня уже слишком поздно.
— Поздно! Люси Салливан, разве время что-то значит для тебя? Ведь ты такая же, как я, — вольный дух, который не знает часов, навязываемых нам зловредными умниками в Гринвиче. Что с тобой стало? Неужели эти гоблины-часовщики украли твою душу? — Он остановился на миг и потом выдохнул, словно ошарашенный ужасной догадкой: — Бог мой, Люси, признайся — ты купила часы?
