— Знаешь, зря спросил - неважно.
— А вот и нет. Тут-то все и началось. Это ответ на твой второй вопрос — почему мы здесь, — он похлопал по свободному месту рядом с ним.- Присоединяйся. Съешь печеньку.
—Э-э, спасибо, не голоден.
— Многое теряешь, - Локи отломил край печенья и закинул его в рот. - Эта фиолетовая глазурь... она просто нечто.
В моей шее отдавался пульс, что было странно: во-первых, потому что я спал... во-вторых, меня ведь, кажется, убили.
Глаза бога заставляли меня нервничать. В них горели дикие искорки, прямо как у Сэм, только вот она держала их под контролем. Взгляд Локи же был беспокойным, словно раздуваемое ветром пламя. Казалось, он мог испепелить им что угодно.
— Когда-то здесь сидел Фрей, - он погладил мех горностая. - Ты слышал эту историю?
— Нет, но... разве тут может сидеть кто-то кроме Одина?
— Ещё бы. Один и Фригг — король и королева. Они восседают здесь и наблюдают за порядком во всех Девяти Мирах. Но если сюда сядет кто-то другой... - Локи цокнул языком. -Магия трона может стать ужасным проклятием. Лично я никогда бы не рискнул, разве что в иллюзиях. Но твой отец смог. Это было его маленькое восстание, — бог продолжал жевать печенье, - и я всегда восхищался им за это.
— Ну и дальше что?
— Он променял действительное на желаемое. И это разрушило его жизнь. Поэтому он и потерял свой меч. Твой отец... - Локи поморщился. -Прошу меня извинить.
Он отвернулся и скривился так, будто собирался чихнуть. Затем испустил крик агонии. Вокруг его переносицы завился пар.
— Извини, - повторил он. - Мне иногда яд в глаза брызгает.
— Яд... - мне припомнился фрагмент мифа. - Ты кого-то убил. За это боги сковали тебя и.... там точно было что-то про яд. А где ты сейчас на самом деле?
Он косо мне ухмыльнулся.
— Там же, где и всегда. Я у богов, как бы сказать, под строгим домашним арестом. Но это неважно. Время от времени я все равно могу посылать осколки своей сущности, чтобы пообщаться с моими лучшими друзьями — как, например, сейчас!
— То, что на тебе футболка Сокс, не значит, что мы друзья.
— Я обижен! - его глаза блеснули. - Моя дочь Самира в тебе что-то разглядела. Мы могли бы помочь друг другу.
— Это ты приказал ей доставить меня в Вальхаллу?
— Ох, нет. Это была не моя идея. В тебе, Магнус Чейз, много кто заинтересован. И некоторые из них далеко не такие приветливые и полезные, как я.
— А как насчёт побыть приветливым и полезным для своей дочери? Её изгнали из рядов Валькирий за то, что она выбрала меня.
Его улыбка померкла.
— Все боги одинаковые. Они и меня изгнали, а как часто я спасал их шкуры? Не переживай насчёт Самиры. Она сильная, справится. Я больше за тебя волнуюсь.
По павильону прошёлся такой сильный ветер, что я неосознанно скользнул пару шагов назад по отполированному каменному полу.
Локи смял пачку из-под печенек.
— Ты скоро проснёшься. А пока позволь дать тебе совет.
— Вряд ли я могу отказаться.
— Меч Лета, - произнёс Локи. - Когда на этом троне восседал твой отец... он увидел то, что обрекло его. Фрей отдал меч своему слуге и посланнику, Скирниру.
Я вспомнил тот момент на мосту Лонгфелло, когда меч загудел у меня в ладони, словно пытался мне что-то сказать.
— Дядя Рэндольф упоминал Скирнира, - сказал я. - Его потомок находился на том затонувшем корабле.
Локи спародировал яростные аплодисменты.
— И меч пролежал там тысячи лет, выжидая, когда же кто-нибудь достойный подберёт его... кто-нибудь, у кого есть право им владеть.
— Я.
— Да, но не все так просто. Ты не единственный, кто может управлять мечом. Все мы знаем, что случится в Рагнарёк. Норны давно поведали наши судьбы. Фрей... бедный Фрей погибнет от руки Сурта именно из-за сделанных им выборов. Повелитель огненных великанов сокрушит бога его собственным утерянным клинком.
Боль резко вспыхнула у меня между глаз, там, куда недавно вонзился топор.
— Так вот зачем Сурту нужен меч. Он готовится к Рагнарёку.
— Дело не только в этом. Он воспользуется мечом, чтобы ускорить наступление Судного дня. Если ты его не остановишь, через восемь дней он освободит моего сына, Волка.
— Твоего сына? - мои руки испарялись, а зрение туманилось. Слишком много вопросов теснилось в моей голове. - Погоди... а разве тебе не предсказано сражаться против богов?
— Да, но то был выбор богов, а не мой. Вот что я тебе скажу, Магнус: несмотря на то, что мы не можем изменить ход важнейших событий, наш выбор влияет на детали. Так мы противимся судьбе. Какой же выбор сделаешь ты?
Его образ замерцал. На мгновение я увидел его распростёртым на каменной плите, его лодыжки и запястья были скованы скользкими верёвками, а тело корчилось от боли. Затем он отдыхал на больничной койке, где над ним нависла женщина-врач, чья рука мягко покоилась у него на лбу. Она походила на состарившуюся версию Сэм - из-под алого платка выглядывали завитки темных волос; плотно сомкнутые губы выражали беспокойство.
В следующее мгновенье Локи снова восседал на троне, стряхивая крошки от выпечки со своей вязаной кофты.
— Тебе решать, Магнус. Я не собираюсь наседать на тебя подобно другим богам. Позволь мне только спросить... когда тебе выпадет шанс занять Одинов трон -а этот день, поверь мне, уже не за горами -пойдёшь ли ты на поводу у своих желаний, зная, что это может сокрушить тебя так же, как и твоего отца? Поразмысли над этим, сын Фрея. Быть может, мы ещё встретимся, если ты переживёшь последующие восемь дней.
Мой сон сменился. Локи исчез. Жаровни взорвались, усыпая помост углями, а трон Одина разразился пламенем. Облака превратились в столбы вулканического пепла. Из дыма над троном появилась пара пламенных глаз.
«ТЫ,-голос Сурта омыл меня, словно огнемёт. - ТЫ ЛИШЬ ЗАДЕРЖАЛ МЕНЯ И ЗАРАБОТАЛ СЕБЕ БОЛЕЕ БОЛЕЗНЕННУЮ, БОЛЕЕ ПОСТОЯННУЮ СМЕРТЬ».
Я попытался заговорить. Жара словно высосала у меня из лёгких весь кислород. Мои губы потрескались и покрылись волдырями.
Сурт рассмеялся.
«ВОЛК СЧИТАЕТ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ ОКАЗАТЬСЯ ПОЛЕЗНЫМ. У МЕНЯ ДРУГОЕ МНЕНИЕ НА ЭТОТ СЧЕТ. КОГДА МЫ СНОВА ВСТРЕТИМСЯ, СЫН ФРЕЯ, ТЫ СГОРИШЬ. ТЫ И ТВОИ ДРУЗЬЯ СТАНЕТЕ ДРОВАМИ ДЛЯ МОЕГО ОГНИЩА И ПОЛОЖИТЕ НАЧАЛО КОСТРУ, КОТОРЫЙ СОЖЖЕТ ВСЕ ДЕВЯТЬ МИРОВ».
Дым загустел. Зрение затуманилось. Легкие наполнились пеплом.
Мои глаза распахнулись. Я резко сел и глубоко вдохнул. Я находился в кровати в своём номере. Сурта и след простыл. Моё лицо не было обожжено. Никакой секиры во лбу. Все раны исчезли.
Моё тело пробирала дрожь. У меня было такое чувство, будто я уснул на рельсах, и мимо меня только что промчался скоростной поезд.
