А вообще, это свинство. У нее есть телефон для экстренной связи, а у меня нет. Вот так мало ли что — и не дозвонишься никуда. Да, это придирки. Но я имею на это право. Если уж припахиваете меня к своим делам, так будьте любезны соблюдать и мои права.
— Вредный ты. — Женька подперла подбородок ладонью. — Я бы тоже с тобой развелась.
— Вот ты гадости говоришь, вместо того чтобы похвалить, — скорчил обиженную гримаску я. — А стоило бы. Я вам, кроме книги покойного Артема Сергеевича, еще и его слугу нашел. Афанасием кличут.
— Это как у тебя, мохнатого такого? — оживилась Евгения — Он прикольный! Прожорливый, правда, все мое печенье тогда стрескал.
— Он не прожорливый, а полезный. Тоже мне, сотрудница отдела «15-К», — даже немного обалдел я от такой реакции. — Представь себе, сколько всего этот мохнатый бедолага знает. И рассказать сможет. Причем, заметь, без малейшего нажима с вашей стороны.
— Сейчас не поняла, — посерьезнела Мезенцева.
— Его Афоней зовут, и он теперь бомж, — объяснил я. — В прямом смысле. Хозяин помер, сила его почти целиком в никуда сгинула, так что служить ему некому теперь. Вот он и бродяжит. Мало того — спиваться начал.
— Бе-е-едненький, — жалобно вздохнула Женя.
Отдельно замечу — абсолютно искренне.
— Вот-вот, — поддержал ее я. — Так давайте, приютите его у себя, к делу приставьте какому-нибудь. Это существа работящие и неглупые, поверь, я знаю, о чем говорю. И доверять им можно, не то что отдельно взятым гражданам. Но только условие — не обижать его.
Евгения задумалась, я же, как и обещал, отправился за кофе.
— Берем, — еще до того, как я поставил перед ней напиток и торт, сообщила мне она, убирая телефон в чехольчик, а чехольчик в рюкзачок. — Нам такие кадры нужны. Слушай, а как ты его вообще нашел?
— Не «как», а «где», — поправил ее я. — На кладбище он временно проживает, на том самом, где его патрона грохнули. Под сенью могил обитает, постоянно голодный, зато перманентно поддатый. Надеюсь, не надо объяснять, что я там, на кладбище, делал?
— Почему же не надо? — Женька колупнула ложечкой торт. — Обязательно надо!
— Не наглей, рыжая, — посоветовал ей я. — Меру знай.
— За «рыжую» потом отдельно с тобой рассчитаюсь, — пообещала мне Мезенцева. — Еще в детстве задолбали меня этим словом. Но мера наказания будет смягчена за то, что «бесстыжая» не добавил. И все-таки?
— Жень, работаю я там, — устало произнес я. — Сама же говорила — отношения с миром у меня перешли на другой пласт бытия, потому для меня кладбище теперь если и не родной дом, то уж точно не просто место последнего упокоения людей. Там его и встретил. Пообещал помочь, пристроить в хорошие руки.
— Мои — хорошие? — Женька показала мне свои ладошки.
— Прекрасные, — заверил ее я. — Лучшие в мире. Так бы целовал и целовал.
— Дурак, — не оценила мой комплимент девушка и снова начала поглощать торт.
Собственно, на этом наш то ли обед, то ли ужин и закончился. Минут через пятнадцать мы вышли на улицу, где оказалось неожиданно хорошо.
Пока мы ели, пили и общались, облачность рассеялась, и сейчас небо радовало взор той особенной пронзительной предвечерней синевой, которая говорит любому москвичу о том, что лето заканчивается и осень уже стоит на пороге.
— Слушай, а когда этого Афанасия забрать можно будет? — уточнила Мезенцева, поправляя лямки рюкзачка.
— Да хоть бы в среду, — предложил я. — У меня на кладбище дела кое-какие есть, я туда ближе к ночи собираюсь наведаться. Давай созвонимся, вы подъедете, я к вам его выведу.
— Что за дела? — заинтересовалась Евгения. — Надеюсь, ничего противозаконного?
— Ну разумеется. Как ты могла так плохо про меня подумать? — притворно оскорбился я, а после без утайки рассказал ей о том, что собираюсь посмотреть на то, как снимают реалити-шоу.
А что такого? Не секретная же информация. К тому же, как мне показалось, это не стало для нее новостью. Не умеет она пока так, как ее напарник, эмоции прятать.
Хотя один факт я все-таки утаил. Про колдуна, того, что не поддельный, а настоящий, ничего не сказал.
В конце концов, я у них не на жаловании, так что перебьются. Кто знает, что они потом с этой информацией сделают, правильно? И как это на мне аукнется, тоже неясно. Ну как колдун проведает, кто его оперативникам слил? Сейчас у меня с этим товарищем, если можно так сказать, нейтралитет. Мы просто незнакомы, вот и все. И зла ему на меня держать не за что. Но узнай он, что я его сдал, то вражды не миновать. Я бы точно разозлился в такой ситуации и тому, кто мне насвинячил, козью морду состроил бы наверняка.
Оно мне надо?
— Может, прогуляемся? — предложил я Мезенцевой и согнул свою руку «крендельком». — Растрясем, так сказать, жиры?
— Не-а, — покачала головой та. — Извини. У меня еще планы на сегодня есть. Спасибо за компанию и все остальное. Все, на созвоне!
И, помахав мне ладошкой, она шустро припустила в сторону «Детского мира». Мелькнула, как рыбка в море, ее рыжая голова и скрылась из вида.
— Вот так всегда, — вздохнул я. — «Динамо-Москва», далее везде.
Я постоял еще минуту, поглазел на людей, да и зашагал к метро.
Добравшись до дома, к себе я сразу не пошел, а поднялся на пару этажей повыше. Если уж сегодня я решил переделать все дела, то надо и это, последнее, до ума довести.
К моему великому удивлению, дверь маринкиной квартиры распахнулась почти сразу после того, как я в нее позвонил. Правда, лучше бы я этого не делал.
— Вашу маму! — отскочил я назад, увидев, что именно стояло за дверью.
Внешне это напоминало мою соседку, но вот только сходство было очень и очень приблизительным.
Глаза, густо обведенные чем-то черным, под ними все было густо замазано белилами или чем-то подобным, трехцветные лохмы, свисающие почти до груди, и невероятно колоритное рубище, расшитое бисером и мелкими куриными косточками. Вот такое вот диво дивное стояло на пороге и таращилось на меня.
— Кто ты, странное создание? — опасливо поинтересовался я. — И куда ты дело недалекую, но все-таки родную мне Марину? Надеюсь, ты ее не сожрало?
— Смолин, хорош прикалываться, — попросила меня чуда-юда. — Как, впечатляет?
— Очень, — признался я. — Вот только имей в виду, что мое мнение — оно нейтральное, ни к чему не обязывающее остальной мир. А вот точка зрения санитаров с крепкими руками и смирительной рубашкой может стать определяющей. Марин, ты в своем уме?
— Там все такие! — насупилась соседка. — Это тренд, Смолин, тренд. Если прийти на «Магическое противостояние» одетым как всегда, по-будничному, то ловить будет нечего. Там главное запомниться!
— Марин, но не настолько же, — попытался вразумить я расстроенную девушку. — К тебе сейчас даже слово «чумичка» применить нельзя.
