— Слушай, я не Вупи Голдберг, а ты не Патрик Свейзи, — сообщил я радующемуся призраку. — Хотя нечто общее в ситуации, конечно, есть. Банк, например. Но не суть.
— Пошли наверх, — потребовал толстяк. — Скажешь моей жене, где ключ от ячейки!
— Бегу и падаю, — фыркнул я. — Вот мне делать больше нечего. С какой радости?
— Да хотя бы потому что… — начал было запальчиво толстяк, а потом замолчал.
— Ну вот, успокоился, подумал и что-то понял, — сообщил я ему. — Верно. Я тебе ничего не должен.
— А не боишься? — призрак вдруг немного поменял цвет, по краешкам синевы прошли багровые всполохи. Забавно, стало быть, так они выглядят, когда злятся. — Я все-таки теперь…
— Кто? — насмешливо спросил у него я. — Мужик, я тебя, наверное, расстрою, но ты теперь вообще никто. Ты сгусток энергии, который по непонятной причине не отправился за пределы мира после смерти физического тела. Или хотя бы на погост, где закопали то, что раньше было твоей жирненькой плотью.
Вот тоже интересно — а почему кто-то сразу уходит туда, откуда нет возврата, кто-то застревает на кладбище, а кто-то вовсе бомжует, вот как этот толстяк? Каков принцип отбора? Ну не жеребьевка же? Не в «камень-ножницы-бумагу» они это где-то там, на облаке, разыгрывают, дружно крича «У-е-фа!».
Может, дело правда в неких незавершенных делах?
— Ну жизнь я тебе попортить все равно могу, — заявил призрак, но, правда, уже без спеси, которая так и сквозила в его голосе пару минут назад. — Наверняка методы есть.
— Наверняка, — признал я, а после схватил его руку и сжал посильнее. — Вот только я терпеть это не собираюсь, понятно? Ты думаешь, я каждой дохлятине буду предоставлять возможность права качать? Все, приятель, тебе пора, твой поезд отходит! Не знаю точно куда, но билет сейчас прокомпостирую!
И я поднял вторую руку, собираясь припечатать свою ладонь ко лбу призрака.
Кстати — этот жжется меньше, чем обитатель Южного порта. Покалывание в руке и неприятные ощущения наличествуют, но с тем старым чортом было куда больнее. Видно, в нем злости и грязи душевной много скопилось.
— Не надо! — испуганно заорал он, и задергался, как рыба на крючке. — Не надо! Алла пропадет без меня! Не надо!!!
— Не надо, — проворчал я, отпуская призрака, который немедленно отскочил от меня куда подальше, а именно — к холодильнику. — Как хамить — так это можно, а как за горло возьмешь, так сразу «не надо».
— Кто ты? — спросил у меня толстяк, потирая запястье. — Кто ты такой? Почему меня видишь? Почему можешь меня… Не знаю, как правильно сказать. Убить окончательно.
— Так бывает, — и не подумал я ему ничего объяснять.
Ради правды, я ведь немного опасался поначалу бродячих призраков, тех, которые попали в разряд «ни богу свечка, ни черту кочерга». Ну кто знает, какие они, на что способны? А тут, оказывается, вообще все просто. Это, по сути, и в самом деле те же бомжи. Нет у них ни документов, ни места проживания, ни перспектив на будущее. И никому они не нужны.
Если мне понадобится потренироваться в отпускании душ, я могу этих беспризорных отправлять в Ничто пачками — и никто с меня за них не спросит. Потому что про них никто и не знает.
— Скажи, парень, как твое имя? — поинтересовался призрак.
— Называй меня Бронко.
— Нет, серьезно, — толстяк подобрался ко мне чуть поближе. — Я вот Семен Маркович.
— Сгинь, Семен Маркович, — насторожился я, услышав шаги в коридоре. — Еще раз тебя увижу, жалеть не стану. Брысь, я сказал!
Лицо толстяка скривилось так, будто он заплакать хотел, мне даже жалко его стало на мгновение. Но не более того, потому что секундой после он выплюнул (по-другому и не скажешь) в мой адрес с изрядным умением сплетенную матерную тираду и покинул комнату прямо сквозь стену.
— Однако, батенька, вы хам! — заметил я ему вслед.
Дверь открылась, в кухоньку, массируя на ходу затылок, ввалился Витод.
— Задолбала меня эта тетка, — пожаловался он мне. — Нет, они все тупые, умных клиентов не бывает по определению, но тут совсем беда. И этот ее муж покойный козлина еще та. Вот нахрена ты заключаешь договор аренды по особым условиям, если знаешь, что твоя жена такая овца? Тьфу!
Отдельно следует пояснить, что часть морально-этических норм, принятых в обществе, в банках не действует. Например, правило «о мертвых либо хорошо, либо ничего» тут не соблюдается совершенно. Это связано с массой причин, но основная — проблемы, которые умершие клиенты создают сотрудникам банка. Они еще при жизни теряют договора, логины и пароли от «банк-клиента», ключи от тех же депозитарных ячеек — и это становится нашей головной болью, поскольку скорбящие родственники непременно хотят получить их добро все и сразу. Ну или хотя бы узнать, что там у покойных за душой имелось.
И скандалят, скандалят, скандалят. Да и то — а где еще-то? У нотариуса нельзя, на похоронах нельзя, даже друг с другом как-то не очень удобно. А в банке — самое оно.
Сам слышал, как одна безутешная вдова сообщила начальнице операционного:
— Если вы такой закон приняли, то меня это не касается.
Это она про закон о наследстве так. Ну не в Думу же идти высказывать претензии, правда? Есть банк. Он у нас основной законодательный орган.
И вот за что нам их любить? Клиентов, в смысле?
Витод сварганил себе кружку кофе, стащил из чьей-то чужой пачки пару печенек и уселся рядом со мой.
— Знаешь, Сань, сказал бы я, что мне эту тетку жалко, но не буду, — задушевно сообщил он мне, кидая сахар в дегтярно-черный напиток. — Хотя без документов из ячейки ей жопа полная, что да, то да.
— Иди ты? — заинтересовался я. — А что за бумаги?
— Я так понял, что уставные на фирму и все такое прочее, — охотно ответил мне Витод. — Точнее — завод. Ее муж мебель производил где-то под Москвой, там территория с Лихтенштейн размером, вот на него рейдеры и наехали. Столько земли, да рядом со столицей! Он оригиналы документов от греха к нам в ячейку сунул, а потом возьми, да и крякни. Причем, по ходу, сам. Даже не помогал никто.
— Странно, — покачал я головой. — Не верю я в такие совпадения.
— И не такое случается, — отпил кофе Гусаров и хрустнул печенькой. — Поверь, я знаю. Да и вообще, Сань, все болезни от нервов, только триппер от удовольствия. Так вот. Теперь без этих документов тетке хана. Так она могла бы отбиться, как минимум в суды уйти, особенно если поддержка со стороны «силовиков» есть. А у нее она есть, тот мужик, что рядом с ней терся, похоже, из них, я эту публику спинным мозгом чую. А теперь шансов ноль, даже с «прикрытием», время против нее работает. Пока она все восстановит, завод по миру пустят. Точнее — по частям продадут. Оборудование одним, землю другим… Ну чего я тебе рассказываю? Сам все знаешь.
О как. То-то этот Семен Маркович так настырничал. Но его можно понять — он-то завод все еще своей собственностью числит, не свыкся пока с новым бестелесным статусом. Естественно, он не хочет, чтобы детище в чужие руки попало.
