— Нужен-нужен, — успокоил меня оперативник. — Заберем непременно. Я, собственно, за тем и звоню. Во сколько за ним поедем?
— Да ближе к ночи, наверное, — предложил я. — Часиков в одиннадцать.
— Хорошо. — Николай помолчал. — А потом у тебя какие планы?
— Такси вызову и домой вернусь. Четверг не выходной, на работу идти придется. Надо хоть немного поспать.
— Просто есть одно предложение, — как всегда, начал напускать туман Николай. — Но об этом завтра поговорим. Давай-ка я за тобой после работы заеду, мы поужинаем и за едой все обсудим? И сразу, как дополнительный аргумент — ты, я и Евгения. Она тоже будет. Как тебе такая завлекалочка?
Сказал бы я тебе, как оно мне, да воспитание не позволяет. После твоих предложений всегда какая-нибудь дребедень и начинается. И ни одна Евгения в виде компенсации не проканает.
— Заезжай, — тем не менее согласился я. — Только давай так — к банку не подъезжай. Не надо. Давай у «Арбатской» в семь вечера, там есть, где машину приткнуть.
— Идет, — легко согласился оперативник. — Тогда — до завтра.
И, не дожидаясь моего ответа, он повесил трубку. Сама вежливость.
В общем, одна у меня отрада осталась. Мой дом — моя крепость. Приблизительно так я и думал до того момента, пока не вошел в квартиру. Если точнее — на кухню.
Увидев Родьку и Вавилу Силыча, молча сидящих на табуретках с непроницаемо-каменными лицами, я понял — рухнул мой последний бастион, который до того был нерушим. И здесь меня ждет какой-то сюрприз. Хотя — все логично. Если день с утра пошел кувырком, глупо ждать, что к вечеру ситуация выправится.
— Не ходите вокруг да около, — попросил я эту парочку. — Давайте уж сразу, в лоб. Добивайте меня, как загнанную лошадь.
Слуга и подъездный переглянулись.
— Разговор у меня к тебе, Александр, — откашлявшись, произнес Вавила Силыч. — О соседке твоей, Марине.
— Силыч, ты меня не пугай, — начал волноваться я. — Что с этой задрыгой случилось? Она в порядке?
— Нет-нет-нет, — успокоил меня подъездный. — Жива-здорова, не переживай! Полностью готова к битве. Вот, глянь-ка!
И Вавила Силыч достал из кармана своего одеяния небольшой смартфон. Модель была старая, но добротная. У меня такой когда-то был. Да он и сейчас где-то в ящике валяется, вместе со старыми пультами от телевизоров и прочим хламом, от которого проку нет, а выкинуть его жалко. У каждого мужчины такой ящик имеется.
— Вот. — Подъездный показал мне фотографию Маринки в одеяниях Верховной дриады. Снято было явно из все той же вентиляционной шахты. — Смотри, какая она молодец.
Ради правды, изумрудно-зеленый плащ ей шел, шарма добавляла и брошь, скалывающая одеяние пол горлом, и сложенные в хитроумную прическу волосы, и белоснежные обнаженные руки, контрастом выделяющиеся на общем фоне. Теперь это было не непонятное существо из алкогольных кошмаров, а красивая женщина, от которой веяло тайной.
— И правда, — признал я. — Не ожидал. Слушай, Вавила Силыч, а ты молодец, в ногу с эпохой шагаешь. Вон смартфоном обзавелся.
— Да это только чтобы Марину сфотографировать, — внезапно смутился подъездный. — Ну показать кое-кому, а то не верят мне, понимаешь.
— Четырнадцатый дом, — понимающе кивнул я. — Они?
— Они, — подтвердил подъездный. — Саш, ты бы это… Ну как сказать…
— Вот что вы как телки на привязи? — раздалось из-за холодильника, а после оттуда, кряхтя, вылез Кузьмич. — Мычите, мычите, а толку!
Кузьмича я уважал. Помимо невероятной основательности в нем, если можно так сказать, ощущалось время. Он видел и знал столько, что мне в его присутствии становилось как-то не по себе. Все-таки сидеть за одним столом с тем, кто еще чуть ли не Рюриковичей застал — это, знаете ли…
— Ляксандр, — подошел ко мне Кузьмич. — Ты давай, мужиком будь. Маринка эта — она шаболда еще та, тут спору нет. Лет сто назад я бы первым ей ворота дегтем вымазал, не сомневайся. Но она с нашего дома. А коли так — надо помочь. Смекаешь, о чем я?
— Вроде уже помог. — Я по-прежнему не понимал, чего они все от меня хотят. — Наводку на победу я ей дал такую, что не выиграть невозможно.
— А плечо подставить? — требовательно спросил Кузьмич. — Съездий с ней на тот погост, если чего — подскажи, подсоби. Не чужие же вы с ней люди.
— Дядя Кузьмич, что-то ты темнишь, — засомневался я.
— Годы мои не те, чтобы попусту языком молоть, — насупился подъездный. — Ладно, не хочешь так, по-другому скажу — обчество тебя просит о том.
— Верно-верно, — раздалось из-за вентиляционной решетки. — Очень просим.
Судя по шебуршанию, там сейчас собрались все подъездные из нашего дома, но из врожденной вежливости присоединяться к нам они не спешили.
— Ни у кого в районе такого жильца нет, чтобы в «Магическом противостоянии» участвовал, — пояснил Вавила Силыч. — Только у нас.
— Понятно, — сел на табуретку я. — Либо поспорили, либо похвастались.
— А чего бы и нет? — рассудительно заметил Кузьмич. — Коли у нас есть то, чего у других нет, то грех тем не погордиться. Так что ты давай, помоги девке-то. Уважь обчество.
— Уважу, чего теперь с вами поделаешь, — согласился я. — Родька, чайник ставь.
— И вот еще, — степенно продолжил Кузьмич. — Ляксандр, ты нас не прогонишь, если мы в субботу придем к тебе на Марину нашу поглядеть? Мы как-то привыкли уже к твоему дому. Безобразий никаких не будет, ты не сомневайся.
— Конечно, приходите, — согласился я и с этой просьбой. — Буду рад.
В конце концов — много ли народа может похвастаться тем, что смотрело реалити-шоу в компании подъездных?
— Вот и хорошо, — удовлетворенно засопел носом Кузьмич. — А ты, Вавилка, потом не забудь Ляксандру коробочку вернуть.
— Какую коробочку? — заинтересовался я.
— Да вон ту, где портрету девки этой непутевой глядеть можно. — Кузьмич ткнул пальцем в телефон, который Вавила Силыч до сих пор не убрал в карман.
— Хозяин, я просто подумал, что ты этим смарт-фо-ном не пользуешься, вот и того… — Родька замялся. — Этого…
Этот телефон не похож на тот, что у меня был.
Это мой и есть!
То ли плакать надо, то ли смеяться…
Глава 14
Я, признаться, не очень рассчитывал на то, что Нифонтов прибудет вовремя, потому к «Арбатской» шел не спеша. Мне вообще нравится после работы не бежать домой с выпученными глазами по принципу «быстрей-быстрей к телевизору». Нет, что до мам-одиночек, которым надо забрать детей из садиков, или даже не одиночек, но все равно подвязанных на подобные вопросы — тут спору нет. У них все расписано по минутам. Но остальные-то? Вылетели из здания и почесали, только земля под ногами горит. Оно, конечно, вся жизнь бег, остановился — умер. Но не настолько же?
